Подземный мир и живая вода - Алексей Вячеславович Зубков

удачи. Никто не показал себя настолько трусом, чтобы потребовать помощи в защите своей задницы у мельника и ведьмы, не связанных ни малейшими обязательствами.

— Нам, пожалуй, тоже пора, — сказала Оксана мужу.

— Чому? Добре ж сидимо, — не понял Богдан.

— Ты новому пану что-то уже обещал?

— Ни. Нихто не обещав. Але хлопцы ж не йдуть.

— Потому что новый пан их за души держит. А твоя душа с тобой. Только подпоясался и в путь. Нам тут воевать не за что. Давай, быстрее ноги делаем, пока главный немец не вернулся.

— Может, и нам пойти? — запереглядывались прочие душегубы, когда Богдан с Оксаной уже поднялись и направились в сторону конюшни, — пан Кшиштоф, что скажешь?

— Кто хочет идти, пусть идет, — ответил Кшиштоф, — Кто надеется на благодарность нового пана, когда тот вернется, может остаться. Но новый пан не старый, и на шляхетскую порядочность я бы не рассчитывал. Кстати, Богдан!

— А? — обернулся Богдан.

— Краденого жеребца вы пану продали, а для жены ты новую лошадь не купил. Смотри, твоя двоих не утащит. Она тебя-то одного с трудом несет.

— Эээ… — Богдан растерялся.

Оксана тоже растерялась. Она рассчитывала угнать из конюшни несколько лошадей, чтобы никто не заметил.

— Полны ли у панов кошельки? — спросила Марта.

Попала в точку. Кошельки вовсе не оттягивали до земли панские пояса.

— Десять золотых флоринов за каждый верный меч, если отобьемся, — сказала она, — Кто трус, может делать ноги. Пан Кшиштоф?

— Я теперь служу пану Гаэтано, — недовольно ответил Кшиштоф, — А то бы ушел. Или как, хлопцы, тряхнем стариной? Давно мы упырей с русалками не гоняли, леших с водяными не жгли?

И Богдан остался, и из прочих не ушел ни один. Воевать под началом у каких-то немцев даже за золото не каждый бы согласился. Но под началом старого мудрого Кшиштофа за то же самое золото почему бы и нет.

Из дома вышел Фредерик со свиной шкурой в руках. Бросил шкуру в большой костер, разведенный рядом со столами.

— Это вместо простыни? — спросила Марта.

— Да, — ответил он.

— Гаэтано больше не кабан? — спросила Фьорелла.

— Он писаный красавец, вылитый отец.

— Рафи… как там?

— Гаэтано снял шкуру, как только закрылась дверь спальни.

— Уф.

— Ага. Знать бы заранее. Что вы тут такие кислые сидите? Выпьем за молодых!

Выпили. Сообразили, что надо бы сказать про стекающиеся орды нечисти и про Подземный Сейм.

— Быстро они, — удивился Фредерик. На самом деле, он сказал намного больше слов, но выразил именно эту мысль.

Все промолчали, ожидая решения.

— Принимаем бой. Садимся в осаду в доме, он должен выдержать. Отец Филипп, освятите тут все от киля до клотика.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Томаш Нехитишь.

— Томаш? Струсил?

— Нисколько. Я вообще-то вассал Меднобородого. Ты, наверное, не хочешь, чтобы я перешел на сторону наследника.

— Скажи честно.

— Мыши никогда не были образцом храбрости. Но и образцом предательства не были. Считай, что я струсил ради того, чтобы тебя не предавать. И ты, кстати, обещал отдать мне ведьму.

— Не пытайся переиграть меня на формулировках. Вот ведьма, забирай.

— Это по букве, а не по духу.

— Хочешь забирать — забирай. Не препятствую.

— Оксана, бежим со мной, — предложил Томаш.

Оксана замялась с ответом.

— Это не твоя война. Сейчас здесь будут злейшие чудища Подземья. Бросай все и беги.

Оксана снова не ответила.

— Я принц. Будешь как сыр в масле кататься.

Оксана открыла рот, чтобы что-то сказать, но Богдан, который занес руку на подзатыльник, отвесил жене такого леща, что она упала лицом в тарелку.

— Эй! — возмутился Томаш.

— Проваливай, боягузлива мыша! Хрен тоби в нос, а не моя жинка! Або давай битися!

— Ладно-ладно. Не больно и хотелось. Я к ней потом постучусь. Она мне не отказала, а ты все равно до завтра не доживешь.

— Думаешь, она доживет? — спросила Марта, — Бросишь ее на съедение?

— С чего бы чудищам Подземья убивать ведьму? Она из своих, и пролить ее кровь плохая примета.

— Тогда зачем ты ее этими чудищами пугал?

— Чтобы она сказала да, — улыбнулся Томаш.

Богдан вскочил и бросился к нему, на ходу вытаскивая саблю. Томаш бой не принял, ударился о сыру землю, то есть, об утоптанный снег, превратился в красивую породистую мышь и исчез.

— Ладно. Мыши никогда не представляли особой боевой ценности, — сказал Фредерик, — В отличие от шляхтичей. Шановные паны, вам угодно уподобиться мышам или рыцарям?

— Рыцарям, — нестройно ответили душегубы.

— По десять флоринов, — шепнула Марта. Фредерик кивнул.

— Ласка?

— С вами, — сказал Ласка.

Он обязательств не давал, и решил остаться из соображений порядочности. Не бросать же друзей.

— Конечно, с вами, — сказал Вольф, — Тут еще говорят, мои родичи подтянутся, то есть, совсем чуть-чуть продержаться надо.

— Можешь обернуться и выйти им навстречу?

— С закатом, не раньше.

— Черт. Олаф здесь никогда не был, а карта даст ему только примерное направление. Рано или поздно он сюда выйдет, но счет идет на часы. Его надо встречать.

— Я могу найти стаю по снежной взвеси, которую она за собой поднимает, и по взлетающим птицам, — сказал Доминго, — но я сам летаю со скоростью обычных птиц. Я не успею быстро обшарить окрестности.

— У жениха есть сапоги-скороходы,