Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус

— Тогда разговаривай шепотом, а я буду отвечать тебе так же. Дело касается только нас, а не твоего партнера по бизнесу.

Эдриан вздрогнул.

— Тише, Гарри. У меня под угрозой вся карьера. Если я ошибусь, мне крышка.

— Ну и что? Мне тоже. Так что говори мне на ухо, чтобы никакой микрофон этого не уловил.

Эдриан кивнул. Гарри наклонился к нему и зашептал:

— Джеки позвонила тебе, чтобы сообщить, что они выбираются другой дорогой. Так?

— Правильно, — ответил Эдриан. — Сказала, что мы должны прибыть в Калат. Заставила меня повторить.

— Что она еще говорила?

Эдриан задумался, прикрыв глаза, потом снова придвинулся к Гарри и ответил:

— Что потеряла двоих. Карим с ней, он жив, и они пытаются выбраться.

— Что еще? Она что-нибудь объяснила? Она не рассказала, что произошло в Мешхеде и почему пришлось изменить план?

— Ничего. Разговор был недолгим. Думаю, она опасалась, что их запеленгуют, и хотела поскорее закончить его.

Сверкнув глазами, Паппас отшатнулся и заговорил громко, срываясь на крик.

— Я тебе не верю, Эдриан! Не может быть, чтобы она больше ничего не сказала. Признавайся, будь ты проклят! Что еще?

Он схватил Уинклера за воротник и притянул к себе.

— Ничего, — прохрипел Эдриан.

Гарри дал ему пощечину.

— Ты лживое дерьмо, Эдриан. Говори правду. Этот звонок — часть операции. Его переадресовывали через Лондон. Думаешь, мы его не перехватили и не сможем декодировать? Ты что, из ума выжил? Я все равно все узнаю. Вопрос лишь в том, останется ли у меня хоть капля уважения к тебе. Так что говори правду, ты, сволочь самовлюбленная!

Он залепил Уинклеру вторую пощечину.

Англичанин разрыдался, но не от ударов, а от отчаяния. Он точно помнил все, что сказала Джеки, ее последние слова навсегда остались в его памяти. Он склонил голову на плечо Гарри, и тот почувствовал, как его рубашка стала влажной.

— Вот в точности то, что она спросила: «Черт побери, что происходит, Эдриан?» Она хотела понять, где мы ошиблись, почему план пошел насмарку. Сказала, что не знает, удалась ли операция. Она была разозлена и испугана. Это было слышно по голосу даже через спутниковый канал связи. Я назвал ее «милая», а Джеки ответила «пошел к черту», настолько она была не в себе.

— Что ты сказал? Когда она спросила, почему операция провалилась?

— Ничего. Я не знал, не знаю и сейчас.

Паппас с сомнением поглядел на Уинклера.

— Что еще она говорила? Давай вспоминай, будь ты проклят! Она должна была сказать что-то еще.

Глаза Эдриана вновь наполнились слезами. Он жалобно поглядел на Гарри, и в выражении его лица был оттенок испуга.

— «Кто такой Аль-Маджнун?» После того как спросила, что происходит.

Гарри продолжал крепко держать Эдриана, они касались друг друга лбами.

— И каков был ответ?

Уинклер покачал головой. Его глаза покраснели от слез и усталости.

— Не знаю, — прошептал он. — Понятия не имею, о чем она говорила. Поэтому я так испугался.

Гарри отпустил Эдриана, и тот без сил отвалился на подушку. Теперь Паппас был уверен, что его друг сказал всю правду.

Когда они приземлились в Лондоне, Паппас задумался, следует ли немедленно идти на конфликт с Камалем Атваном. Эдриан сдался. Надо искать помощи у других. Он решил не встречаться с Атваном сразу же. Ливанец наверняка ждет этого, сидя в своем роскошном особняке, и приготовил все с той же аккуратностью, с какой у него на стенах развешаны картины. Все фрагменты этой головоломки шли через его руки, но пока Гарри сам не разберется в ней, он не сможет противостоять Атвану. Или, что хуже, он восстановит картину произошедшего так, как этого хочет Атван, не замечая других возможных комбинаций. Придется подождать. Впрочем, за это время Паппас имеет шанс перейти в категорию простых граждан.

Гарри посетил сэра Дэвида Пламба. Не поставив Уинклера в известность, Паппас сам позвонил главе Секретной разведывательной службы и договорился о встрече. Но когда он прибыл на Воксхолл-кросс, Эдриан сидел в кабинете сэра Дэвида. «Эти британцы не нарушают субординации, — подумал Гарри. — Впрочем, в данной ситуации это не играет особой роли».

Разговор был недолгим. Гарри просто хотел знать, что теперь предпримут в Лондоне. Сэр Дэвид изложил ситуацию. Он был вполне доволен исходом дела. Несмотря на некоторые шероховатости, операция в Иране предоставила премьер-министру необходимые сведения. Иранская ядерная программа под контролем. Британцы и так это знали, досконально изучив ее, но американцы не прислушивались к ним.

— Но нам неизвестно, что произошло в Мешхеде, — возразил Гарри. — Мы не знаем слишком многого.

Сэр Дэвид махнул рукой.

— Подробности проявятся сами. А у нас достаточно информации, чтобы доложить премьер-министру. Это человек достаточно осведомленный, чтобы принять решение в такой щекотливой ситуации. Поймите, мы не хотим тонуть вместе с вашим кораблем во второй раз. Нам не нужен второй Ирак! Особые взаимоотношения — не договор коллективного самоубийства. Прежде чем Белый дом совершит очередное безумство, премьер-министр примет меры.

— И что же он сделает?

— Извините, старина, но в этой игре вы не участвуете. Единственная настоящая проблема в этом деле — вы сами, Гарри. Боюсь, вам не склонны доверять. Но я скажу премьер-министру, чтобы он не беспокоился.

— И почему же, сэр Дэвид?

— Потому, что теперь вы принадлежите нам, Гарри Паппас. Теперь вы наш человек и будете делать то, что мы скажем.

Вашингтон

Таксист, который вез Паппаса из аэропорта имени Даллеса, был не прочь поболтать. Конечно же, он оказался иранцем. Тут их много работает. Водитель говорил, что муллы — сущий ужас для Ирана, но их режим рушится, и Америке надо с ними воевать. Гарри ответил, что знает об Иране не много. Он простой бизнесмен, который хочет, чтобы все жили дружно.

Когда Паппас приехал домой в Ристон, Андреа еще не вернулась с работы. Он оставил ей записку, что скоро будет. Подумал насчет того, чтобы вздремнуть, но ему не сиделось на месте. Он хотел скорее вернуться в свой кабинет, прочитать скопившуюся почту, связаться со службой радиоперехвата и спутникового слежения, чтобы понять, что еще он может узнать о событиях в Иране.

Гарри был готов ехать в Лэнгли, когда рядом с домом остановился школьный автобус и из него вышла Луиза. Она ринулась к дому и бросилась в его объятия.

— Ты дома, ты дома! — закричала она.

Обычно дочь не была склонна к таким бурным проявлениям чувств, но сейчас Гарри был рад этому. Ему очень хотелось, чтобы его обнял родной человек.