Непослушная послушница, или Я - жена демона?! - Елена Амеличева

нас, и все мы вспыхнем, обратимся в пепел, который ветер разметает по этой кровавой долине.

Глава 37. Храм Темных

— Какое место странное, — пожаловалась Дженни, когда мы вслед за Фаэртаром и Сазентаном спустились с холма и зашагали по равнине. — Будто зыркают из-за каждого угла, продирает до нутра!

— Согласна, — шепнула в ответ, чувствуя то же самое.

Непонятное место. Вроде и солнце взошло, но все равно по долине будто сумерки гуляют, вьются серыми тенями между осколками умершего города, трутся об арки, опутывают колонны. Но, как оказалось, там, куда нас вели, света еще меньше. Во всех смыслах.

Четверо драконов потребовалось, чтобы поднять огромный железный квадрат, предварительно очистив его от грунта и листьев. Кряхтя, мужчины отнесли исполинскую крышку в сторону. Зашипели факелы, но проем в земле все так и глазел на нас черным нутром. Меньше всего на свете мне хотелось туда идти. Но мои желания никого не волновали.

Спуск был долгим. Все молчали. Лишь оружие бряцало, факелы злобно плевались, их пламя извивалось от ледяных сквозняков, да топот ног гулким эхом метался по лестнице. Она привела нас в тоннель. Который, на счастье, не стал нас долго мучить, и оборвался, впустив в просторный зал, что вскоре наполнился светом.

Оказалось, в стенах имеются выемки с какой-то горючей смесью. Когда к ней поднесли факелы, дорожка огня побежала вперед, растекаясь ручейками в затейливый узор, покрывающий поверхность.

Это было даже красиво, но, когда свет наполнил зал, из мрака выступили очертания исполинских статуй. Матово-черные, с клыками и когтями, они производили ужасающее впечатление. Когда дорожки пламени спустились на пол и заструились к изваяниям, в глазницах этих идолов тоже зажегся свет. Не в силах отвести взгляд от ужасных лиц, я пыталась избавиться от мысли, что они зрят прямо в мою душу.

— Это боги Темных, — глубокий голос вплелся в мой и без того взвинченный разум.

Я вздрогнула и с трудом удержалась, чтобы не отступить в сторону, подальше от Фаэртара. Его глаза полыхали тем же огнем, что и у статуй. Мне стоило больших усилий убедить себя в том, что это лишь отсветы, не более.

— Темные и жестокие боги, — с усмешкой продолжил он. — Воспевая их, были пролиты реки крови. Даже океаны. А сейчас они просто спят. Ждут своего часа, чтобы придти в себя и снова забрать всю власть — вернуть мир себе, его истинным властителям!

— Ты веришь Сазентану? — осведомилась с усмешкой, воспользовавшись моментом.

Надежды на успех «мероприятия» особо не было, ведь у недалекого властолюбивого принца и раньше, похоже, мозгов не имелось. А теперь-то, когда он распахнул душу перед злом, и подавно все зачатки здравомыслия увяли. Но попытаться все же стоило, пусть и без ожидания нужного результата.

— Что он пообещал тебе? — полюбопытствовала, но ответа не дождалась, демон продолжал молчать. — Ты же понимаешь, что дракон обманет, Фаэртар! — упорствовала я. — Зачем это тебе? Не совершай ошибку, о которой будешь сожалеть! Остановись, пока не поздно.

— Ты еще не поняла? — бушующим пламенем взор опалил мое лицо — так, словно огонь и впрямь бесновался так близко, что мог обжечь ресницы и брови.

— Чего не поняла? — прошептала почти беззвучно.

— Его уже почти нет, — мягко ответил он.

— Кого?..

— Этого глупого демона, принца Фаэртара, — черные губы искривились в усмешке. — Я уже почти… — взгляд просиял алым, — сожрал его душу!

— Мамочки! — взвизгнула Дженни, цапнув меня за руку.

Прикосновение ее горячих пальцев вытянуло меня из той ледяной бездны цвета пламени, в которую утягивал взгляд Темного.

— Что? — растерянно посмотрела на нее, ничего не видя, так как перед глазами все еще сияли огненные круги, будто посмотрела на солнце.

— Там! — сдавленно прохрипела подруга, указав вперед дрожащей рукой.

Я проследила взглядом и тоже стиснула ее ладошку, увидев, как к статуям несут клетки, в которых сидят Сандор, Йорик и Китан.

— Что они собираются делать? — дрожащим голосом спросила Дженни. — Иви, что с ними сделают?!

— Кажется, драконы хотят… — я судорожно сглотнула, увидев Дарину в черном одеянии, идущую за пленниками с подушкой, на которой лежал клинок, полыхающий алым, — принести их в жертву Темным!

— Да как же? Как такое возможно?! — подруга захлебнулась рыданиями. — Такое зверство сотворить!

— Леди Тайгар, — меня подергали за рукав.

— Что тебе? — посмотрела на маленького оруженосца, шлем которого наползал ему на глаза.

Очень знакомые глаза — пронзительно голубые, какие бывают только у волков. Или у оборотней.

— Кай! — ахнула, узнав сынишку Сандора. — Ты откуда тут взялся?

— Через портал прошел, делов-то, — пожал плечами, будто речь шла о прогулке по саду.

— Отец надерет тебе уши, разбойник! — пообещала я.

— Для этого ему выжить надо, леди Тайгар, — совсем по-взрослому заявил волчонок, а потом по-детски шмыгнул носом, — помогите папку спасти, а? — Глазенки налились слезами.

— Спасем, мой хороший, — пробормотала я, сама едва не расплакавшись. — Обязательно спасем!

* * *

— А вот и наши дорогие гости, — пропел Сазентан, пройдя мимо нас. — Добро пожаловать!

Довольно улыбаясь, он подошел к императорской чете, которая вышла в зал.

— Ты совсем страх потерял, дракон! — громыхнул отец Дэстана. — Вызвать меня к себе как какого-то нашкодившего вассала?! Ничего не перепутал? Хочешь, чтобы тебя на голову твою дурную укоротили?

— Ты спеси-то поубавь, Величество, — презрительно фыркнул Сазентан. — А не то ведь занервничаю ненароком или оскорблюсь и прикажу убить одного из твоих непутевых сыночков!

— Что ты несешь? — Император стиснул кулаки и прищурился — прежде, чем все окружающие смогли увидеть, как его глаза наполняются тревогой.

— Вот туда погляди, — дракон указал на клетки, стоявшие у подножия исполинских статуй с горящими глазами.

Около них топтались воины с копьями, направленными внутрь одной из клеток — той, где держали моего демона. Острые наконечники указывали на него подобно смертоносным указателям, готовые в любой момент ужалить в самое сердце.

— Посмеешь причинить вред моему первенцу, порву на лоскуты, — процедил отец Дэстана, — а башку твою дурную на пику насажу!

— Не серчай, копытный,