Cудьба - Мун Чжэин

Позже президент также высказал некоторые сожаления по поводу решения о разделении партии и администрации президента: «Наверное, это было преждевременно для нашей действительности». И тогда, и сейчас у меня тоже были и остаются сомнения. Хотя партия «Ёллин Уридан» и стала партией большинства после событий, связанных с импичментом президента, и даже поначалу могла удерживать большинство мест, но ее работа не была эффективной. И она не смогла обрести могущество. Она не смогла четко организовать выработку нового политического курса и законодательное закрепление реформ. Я сожалею, что тогда для более решительного и быстрого проведения реформ нам было необходимо установить отношения взаимопомощи с оппозиционной партией.

Во время своей работы я смело поручал дела старшим секретарям, если речь не шла о серьезных вопросах, которые необходимо было решать после совместного обсуждения. Обсуждение важных вопросов происходило не только совместно со старшими секретарями, но и с соответствующими рядовыми секретарями, и в процессе обмена мнениями мы приходили к общему решению. Если бы мы не поступали таким образом, то работа накапливалась бы, и из-за этого была вероятность не справиться с ней.

Даже в последний год моей работы на посту главы администрации президента возникало много политических проблем. В январе 2007 года президент внес проект «поправки к Конституции из одного пункта». Он выдвинул на рассмотрение следующие предложения: «обсуждение поправки в Конституцию о введении одинаковой продолжительности сроков для президента и депутатов Национального собрания» и «возможность повторного избрания президента сроком на четыре года». Этот вопрос был крайне затруднительным. Естественно, что проект поправки вызвал некоторый политический шок, так как инициатива исходила от президента. Но на самом деле это не было чем-то из ряда вон выходящим. Дело в том, что президент имеет только право на внесение предложения о поправке к Конституции, и, соответственно, если политические круги согласны с поправкой, то делу будет дан ход, если же нет – то так или иначе ничего не выйдет. И даже если президент, предложив поправку, в дальнейшем отказался бы от этой идеи из-за несогласия политических сил, то в целом это не смогло бы подорвать его авторитет. К тому же ранее СМИ уже заявили о необходимости внесения поправок в Конституцию.

Внести поправку, которая уравнивала бы сроки нахождения у власти президента и депутата Национального собрания, было бы сложно в какой-либо другой период, к тому же, учитывая выгодное положение самого президента Но Мухёна, время было самым подходящим. Сама по себе «поправка из одного пункта», предложенная президентом, была необходимой с точки зрения государственного управления. Об этом также говорили и СМИ.

В администрации президента все быстро поддержали идею о необходимости и значимости предложения и внесении поправки в Конституцию. Однако те, кто лично ратовал за поправки в Конституцию, начинали игнорировать вопросы, когда их спрашивали, когда же поправки будут внесены. СМИ прибегали к политическим уловкам. И даже правящая партия не проявляла большой заинтересованности, не говоря уже о партии «Ханнара».

В партии «Ханнара» считали, что следующий режим будет под эгидой их партии, если все пойдет благополучно и своим чередом, и поэтому, безусловно, избегали всего, что может привнести изменения. Представители партии поступали так даже в той ситуации, когда перемены стали бы выгодны для них самих в случае, если они придут к власти. У правящей партии, наоборот, усилилось нежелание прикладывать максимум усилий, чтобы сделать благое дело для партии «Ханнара». Очень жаль, что из-за политических междоусобиц мы все упустили шанс сделать необходимое для государства.

В апреле того же года, одновременно с началом работы Национального собрания 18-го созыва, президент отозвал предложение о внесении поправок в Конституцию в соответствии с договоренностью с правящей и оппозиционной партиями об их самостоятельном продвижении этого законопроекта. Однако Национальное собрание не стало соблюдать договоренность. И СМИ даже не обратили внимания на это нарушение. Очень странное поведение как со стороны политических кругов, так и со стороны СМИ.

Еще одной острой проблемой, связанной с ситуацией вокруг президентских выборов, был вопрос с пресс-центрами. К тому моменту, когда я получил назначение, рассмотрение и обсуждение вопроса объединения пресс-центров уже прошли и проект уже находился на стадии подготовки к реализации. Впервые я узнал обо всем, когда Управление по связям с общественностью и Го судар ственно е информационное агентство уже представили подробный план президенту. Основной посыл и содержание проекта были очень хорошими. Цель состояла в том, чтобы распахнуть двери для еще большего количества журналистов и репортеров путем расширения и объединения ведомственных пресс-центров, проводивших работу исключительно с авторитетными СМИ, в общий конференц-зал, а также в том, чтобы заново пересмотреть правила сбора материалов для журналистов. Эти цели были всем понятны.

Но проблемой было время. Даже понимая, что это все закономерный ход событий, следовало признать, что период работы «Правительства участия» подходит к концу. И реализовать этот проект было непросто, к тому же расходы на его осуществление были значительными. Я считал, что это нецелесообразно с многих сторон. Я трижды просил президента пересмотреть проект. Но президент был настроен решительно. Он был уверен в том, что необходимо сформировать базовую систему, которая смогла бы как минимум сдерживать сращивание власти и СМИ, следование пережиткам прошлого и акты произвола прессы. Я не смог его убедить. Мне сложно было что-то добавить, потому что я не был специалистом в этой области.

Позже, увидев, что ситуация усложняется, я пожалел, что не был более настойчив и не смог убедить президента. Если бы я имел более ясное и четкое понимание, я мог бы расширить обсуждение, подключив к нему сотрудников тех управлений, которые были связаны с политическим и государственным администрированием. Если бы старшие секретари дали совместную рекомендацию, то, возможно, президент прислушался бы. Цена, которую пришлось заплатить за неудачу, была очень высокой как для президента, так и для Голубого дома в целом. За последний год мы потеряли гораздо больше, чем приобрели.

В последний год, когда мне доверили должность главы администрации, Голубой дом стремительно завершал свою работу. Хотя было много крупных и мелких нерешенных вопросов, мы сами подталкивали все дела к последнему этапу. Рабочая атмосфера и обстановка внутри Голубого дома сильно отличались от того, что было в начале. Когда я слышал разговоры опытных сотрудников, то все как один говорили, что раньше в Голубом доме последний год работы назывался «работа спустя рукава». Заключительный период еще называли «формально работа – фактически отдых». Это выражение указывало не на лень сотрудников, а на невозможность работать в ситуации сильного давления и критики со стороны СМИ, партии и общественности, которые обрушивались на сотрудника перед самым его уходом с поста.

Я думаю, что «Правительство участия» смогло не следовать этой модели, потому что вплоть до самого конца мы сохранили моральные принципы. Как бы там ни было, это энергия, которая не могла ослабеть. Кроме того, президент был тверд в своем стремлении до последнего момента прилагать все возможные усилия для осуществления реформ, которые «Правительство участия» должно было провести в период своей работы.