Охота на гончих - Надежда Федотова

– Не без этого, – согласился лорд. – Но прежде всего, с кем имею честь?.. Мне вас, разумеется, представляли, имена я помню, однако, к стыду своему, совершенно запамятовал, кто из вас кто.

– Я Ларс, – сказал тот, что первым подал голос. – А это Йен.

Его брат кивнул. Судя по всему, из них двоих он был наименее шустрым. Советник благодарно улыбнулся, с интересом разглядывая сыновей Ингольфа Рыжего. Не близнецы, нет, даже не двойняшки. Скорее всего – погодки. Лет по двадцать, лица открытые, глаза ясные, щеки румяные. Чтоб горевали, тоже не заметно. Отцовское воспитание или им, как матери, попросту наплевать на Хейдрун?.. Ивар, подумав, не стал ходить вокруг да около.

– Вас расстроила гибель сестры? – прямо спросил он. И посмотрел на Йена.

Тот глаз не отвел:

– Сами как думаете? Конечно, расстроила.

– А вас, Ларс? – Взгляд советника переместился левее.

Парень вскинул голову, отбросив со лба прядь медных волос:

– Меня? Нет!

Лорд Мак-Лайон приподнял брови. Ларс громко фыркнул:

– Что, нагляделись на крошку Альви и ждали от нас вселенской скорби, по ее примеру? Бросьте! Хейдрун, понятно, жаль. Смешная была девчонка, я любил ее. Но то, что с ней сделали… это меня не расстроило, нет. – Его глаза, ярко-синие, как у сестры, холодно блеснули. – Я зол, сударь. Зол, как горный тролль, вот что я вам скажу!

– Хм, – выдавил из себя первый советник Кеннета Мак-Альпина. С такой реакцией на потерю близкого человека он сталкивался впервые. – Вы злы на убийцу?

По лицу парня скользнула гримаса отвращения:

– Этот выродок того не стоит. Меня бесит, что его до сих пор не поймали! Прошло уже столько времени, а никому и дела нет! Конунг как ни в чем не бывало усвистел в Ярен, Гуннар отмалчивается по углам, а отец даже не почесался, чтобы…

– Осмелюсь не согласиться, – усмехнулся Ивар, присаживаясь на угол стола, – ярл почесался, и основательно. Иначе бы я, говоря вашими словами, «усвистел» отсюда еще раньше Длиннобородого… Кстати, вы всегда зовете свою матушку по имени?

– Что? – удивленно переспросил Ларс. И после паузы громко расхохотался: – А я-то гадаю, чего вы так глаза выкатили, когда я назвал нашу Альви «крошкой»!.. Боги с вами, сударь, ей всего тридцать лет и она мне не мать. Отец взял ее в жены, когда Хейдрун была еще в колыбели.

Ивар вспомнил странную реакцию Альвхильд на совершенно безобидные вопросы – и с размаху хлопнул себя по колену:

– Так вот в чем дело!

– Опростоволосились, а? – Ларс вновь покатился со смеху. – Небось Альви не знала, куда себя и девать, когда вы назвали Хейдрун ее дочкой! К тому же не один раз, верно? Ну, умора! Хотел бы я на это посмотреть!

– Прекрати, – сказал Йен, – нашел время веселиться. Вы говорили о каких-то вопросах, сударь? Задавайте. И не обращайте внимания на Ларса, он будет хохотать даже на смертном одре…

– Только на собственном, – великодушно пообещал ему брат, – на твоем, старина, я обещаю быть паинькой и прилежно ронять слезу в мозолистый кулак.

Он встряхнулся, словно сбрасывая с себя остатки веселья, и посмотрел на лорда Мак-Лайона.

– Ну, что вы хотели спросить? – Так как с ответом шотландец не торопился, деятельный Ларс, поерзав на табуретке, добавил: – Если подозреваете, что кто-то из нас двоих зарезал сестру, как поросенка, то скажу сразу – это бред! Мы ее сроду и пальцем не трогали.

– Ларс! – повысил голос его брат.

Непоседа нахохлился:

– Я же не дурак, в самом деле! Отец велел Хейдрун запереться, и она заперлась. Эйнар был пьян как скотина, никакого оружия при нем не было. Значит, он ее не убивал! А ножом ее пырнул тот, кому она среди ночи сдуру дверь открыла… И кому еще она открыть могла, как не родне, а? Так что на твоем месте, братец, я бы не был так спокоен.

– Ларс, во имя богов! Что ты несешь?!

Тот вскинулся было, но Ивар быстро поднял руку, жестом унимая спорщиков.

– Любопытная теория, – испытующе глядя на Ларса, проговорил советник. – Признаться, мне она тоже представляется наиболее вероятной. Однако не будем торопиться с выводами, господа. Для начала я все-таки попросил бы вас обоих рассказать, чем вы были заняты в тот вечер. Начиная с момента, как вернулись в дом конунга из храма. Кто первый?

Йен пожал плечами:

– Могу и я. Только не представляю, что тут может быть для вас полезного: мы ведь узнали о смерти сестры лишь на следующий день, от отца. Но извольте: мы вернулись с капища, вошли в дом следом за батюшкой и Альвхильд – вероятно, последними из родственников. Отдали свои пояса ярлу Гуннару, прошли к столу… А потом был праздник. Ничего особенного, обычный свадебный пир. Конунг заскучал и предложил отцу помериться силами – ну, вы видели, я про бочонки с брагой. Отец согласился, ярл Гуннар тоже изъявил желание – и они отправились за топорами. Кого-то из дружинников конунга послали за мерзлыми бочонками. Все было как всегда. Мы еще немного посидели за столом, а потом музыканты заиграли плясовую, гости потянулись танцевать, ну и Ларс предложил немного подрастрястись. Я ничего не имел против, к тому же мне стало жаль Альвхильд…

– Жаль? – переспросил лорд Мак-Лайон.

Губы Йена тронула мимолетная улыбка:

– Злобность мачех сильно преувеличена, сударь. Может, Альви и не любит нас, как любила бы родных детей, но она всегда была к нам добра.

– Вы, я вижу, привязаны к мачехе, – добродушно обронил советник.

– А что тут такого? Она славная женщина, очень предана семье… Отец не любитель шумных сборищ, а Альви еще молода, ей тоскливо в Тронхейме. Я и подумал – раз уж батюшка нашел себе забаву по вкусу, почему бы его жене не развеяться тоже? Повода для ревности Альвхильд ему никогда не давала, да и мы будем рядом! В конце концов, что за удовольствие сиднями сидеть за столом? Есть мы, что ли, сюда приехали? – Он развел руками. – Одним словом, мы позвали Альви в круг. Хейдрун с Эйнаром тоже предлагали, да они отказались.

– Значит, танцевали втроем? И больше к столу не возвращались?

– Один раз, в самом конце праздника, – когда сэконунг с отцом ругань завел. Хейдрун была вся в слезах, мы хотели узнать, что случилось, вот и подошли. Сестра сказала, что Эйнар перебрал, но все образуется.

– И вы ей поверили?

– Да, – он поморщился, – я не слепой и видел, в каком состоянии был ее муж. Если он и наговорил Хейдрун гадостей, так это была не злоба, а хмель. Я знаю, сэконунг не хотел этой свадьбы, но…

– Больше лаял, чем кусался, – не стерпев, закончил за него Ларс. Брат кинул на него укоризненный взгляд.

– Я хотел сказать, – веско обронил он, – что ни на минуту не верю в виновность сэконунга. Эйнар мог наговорить нелюбимой женщине лишку, но руку бы на нее не поднял.

– Рад, что вы так считаете, – задумчиво сказал Ивар. – Однако вернемся на пир. Вы подошли к сестре. Дальше?