Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер

— Вот и славно, — откликнулся Джеймс. — Мне было бы жаль покойников, если б они торчали под открытым небом в ненастную погоду. Хотя, сдается мне, жизнь после смерти довольно скучна, если веки вечные ошиваться в четырех стенах, не зная, чем себя занять.

— Видимо, на первых порах так и было. Но в последнее время она стала… более деятельной. Вчера на моих глазах Валентина играла с Элспет в криббидж. И Элспет выиграла.

Джессика покачала головой:

— Допустим, твой рассказ — чистая правда; заметь, пожалуйста, что я его нахожу весьма неправдоподобным. Но кому от этого лучше?

Роберт пожал плечами.

— Сдается мне, — сказал Джеймс, — положение у тебя пиковое. Истории такого рода мужчину до добра не доводят. — (У Роберта на языке вертелось: «Можно подумать, тебе известны другие истории такого рода», но он лишь бросил на Джеймса озадаченный взгляд.) — В книгах описано. И в мифах. Эвридика. «Веселое привидение»[108]и та изящная вещица Эдит Уортон…

— «Гранатовое зернышко»,[109]— подсказала Джессика.

— Вот-вот, спасибо. И любовник, и обманутый муж — оба всегда терпят крах.

— Я просил ее убить меня, чтобы нам с нею быть вместе. Она отказалась.

— Еще бы она не отказалась! — взвилась Джессика.

— Так не пойдет, — сказал Джеймс. — Позволь нам помочь тебе. Мы возьмем да и увезем тебя на отдых.

— А кто же будет главным над покойниками? — с улыбкой спросил Роберт.

— Да какая разница? — ответила Джессика и подумала: «Ну и шуточки у него». — Найджел и Эдвард разделят обязанности. Куда поедем? В Париж? В Копенгаген? Мы, например, никогда не бывали в Рейкьявике; говорят, в это время года там просто восхитительно.

— Давайте поедем туда, где солнце и жара, — предложил Джеймс.

Беседа получилась невеселая. Роберт утомился, и от одной мысли о поездке куда-то дальше Хайгейта у него разболелась спина. Он протянул Джессике стакан, и она подлила ему виски.

— В Испанию, — не унималась Джессика. Они с Джеймсом улыбнулись, обменявшись взглядом. — Или, может, на побережье Амальфи?[110]

— Вполне возможно, — ответил Роберт. — Одно лучше другого. Звучит как сказка. — «Почему бы и нет? — подумал он. — Я могу просто уйти в сторону. А они втроем разберутся. Пусть бы двойняшки помирились и жили долго и счастливо вместе с Элспет…» У него вырвался вздох. Он знал, что никуда не уедет. Это только на словах просто. — Давайте обсудим наши планы.

— Для начала нужно поесть, — сказала Джессика. — У меня живот уже прилип к позвоночнику.

— Я склоняюсь к «Маяку»;[111]не возражаете, если я сделаю заказ по телефону? — спросил Роберт. — Креветки с чесночным соусом? — Поднявшись, он неуверенной походкой направился в дом позвонить.

Джессика и Джеймс, не произнося ни слова, ловили шаги Роберта, доносившиеся из их дома. Они слышали, как он поднял трубку телефона в холле и своим обычным негромким голосом заказал еду.

— Может, с кем-нибудь проконсультироваться? Позвоним Энтони…

Джессика прикрыла глаза руками. «Я так устала».

— Не знаю. Что положено делать, когда твоему дорогому молодому другу являются привидения?

— Не кажется ли тебе, что он нам открылся в надежде на помощь?

— На какую помощь — на психиатрическую?

Джеймс замялся:

— Он говорил о самоубийстве.

— Не думаю. Как я поняла, он пытался перепоручить это грязное дело Элспет. — Джессика фыркнула.

— Мне это совсем не нравится.

— Мне тоже. Думаешь, он согласится поехать с нами?

Джеймс вздохнул:

— А что мы будем делать, если за границей, в гостиничном номере, у него случится нервный срыв?

— Но сидеть сложа руки тоже нельзя.

Тут вернулся Роберт:

— Спущусь под горку, заберу наш заказ. — Его голос звучал вполне бодро, как ни в чем не бывало.

Джеймс предложил ему денег, но Роберт, поблагодарив, сказал, что угощение с него. «Париж. И Рим. Саскачеван». Напевая это себе под нос, Роберт вышел на улицу и направился в сторону Арчвей-роуд. Вскоре он прибавил шагу: в воздухе быстро холодало. «Аделаида. Каир. Пекин. Куда бы я ни сбежал, она так и будет ошиваться в той в квартире, придумывая, как бы ей воскреснуть. — Это его насмешило. — До чего дошел! Бреду по улице и ржу, как Петер Лорре.[112]— Ему пришлось остановиться и прислониться к газетному киоску; от смеха его согнуло пополам. — Канкун, Буэнос-Айрес, Патагония. Могу перейти через дорогу, сесть в метро — и через час буду в Хитроу. Никто и не узнает. — Он распрямился, тяжело дыша и закрыв глаза. — Боже, как мне плохо». Он так и стоял несколько минут — с закрытыми глазами, обхватив себя руками за плечи. Потом Роберт открыл глаза. Вселенная накренилась на один бок, но тут же встала на место. Очень медленно он пошел под гору. «Надо взять себя в руки. Я должен принести еду. Джеймс и Джессика будут волноваться». На него глазели прохожие. «Проблема в том, что я… слишком ответственный. Она знает, что я это сделаю, потому что в противном случае… если я не сделаю…» Он едва не прошел мимо рыбного ресторана, но в силу привычки зашел внутрь и даже сумел расплатиться. Когда он, обессилевший, тащился обратно в гору, его посетила мысль: «Я должен прочесть дневники. Элспет дала мне их сама, и я должен их прочесть». Он стал повторять снова и снова: «Дневники, дневники». Когда он вернулся в дом Бейтсов, креветки уже остыли, а Джессика и Джеймс сидели на кухне и ели суп. Джессика постелила ему в гостевой спальне.