На том берегу - Евгений Иванович Борисов

решил наконец уйти из газеты — на вольные писательские хлеба. Хлеба и в самом деле оказались вольными, но не такими сладкими, как думалось когда-то. Хотелось взяться за большую работу, но сама мысль о том, на какие муки он добровольно собирается обречь себя, приводила в смятение, рождала уже знакомую, не вчера зародившуюся тревогу: смогу ли, справлюсь ли? И будет ли то, о чём я хочу написать, для кого-то желанным откровением? Да и что я хочу написать, что собираюсь поведать людям?

И теперь, сидя в задумчивости перед машинкой, он вдруг вспомнил рецензию, появившуюся с год назад в «Литературной газете». Незнакомая столичная критикесса, вспоминая в обзоре последнюю книгу Глеба, назвала его молодым прозаиком. «Отрадно, — писала она, — что молодой волжский прозаик, следуя лучшим традициям современной российской прозы, уверенно идёт по пути поиска своей темы, своих героев…»

Вот уж повеселились, поострили и позлословили на этот счёт друзья-письменнички! Отвели душеньку, нечего сказать, «отоспались» на «молодом писателе». Сама рецензия, её смысл, оценки, вполне доброжелательные, хотя и спорные, однако пощекотавшие самолюбие автора, — всё это, похоже, осталось незамеченным «доброжелателями», а вот «молодой писатель» всем в душу запал.

Глеб досадовал, перечитывая рецензию, собирался даже рецензентку эту разыскать, позвонить ей, объясниться, мол, не мальчик он уже. А Ирина смеялась.

— Нашёл о чём, — успокоила она его, — другой бы радовался! Во-первых, полная гарантия, что никто из завистников не заподозрит тебя в личном знакомстве с этой рецензенткой, а значит, и в её особых к тебе симпатиях. Ясно, что она не видела тебя и не знает, что ты у меня не первой молодости. — Она смеялась при этом. — А во-вторых… Мне, например, даже приятно, что у меня муж молодой прозаик. Будь вечно молодым назло врагам своим и на радость любящей жене.

Наверное, он не скоро бы вышел из этих бесплодных, в общем-то, размышлений, если бы не телефонный звонок в коридоре. «Началось!» — с досадой подумал он, но тут же и ухватился за этот звонок, как за неожиданно пришедшее спасение от бесполезного — теперь уже ясно было — сидения за машинкой. Вышел в коридор, заранее готовясь отказываться, отговариваться, отнекиваться, полагая, что опять его будут приглашать куда-нибудь выступить, встретиться с книголюбами, поговорить о собственных книгах, о творческих планах. Делать это он не любил и не умел, всегда чувствовал себя на этих встречах не в своей тарелке и диву давался порой, глядя на некоторых своих коллег, на поэтов особенно, на то, как легко и непринуждённо общаются они со своими слушателями, с какой охотой рассказывают о себе, о своём творчестве, профессиональную «кухню» якобы свою раскрывают.

— Да, доброе утро! — это Ирина, опередив его, вышла в коридор. Заспанная, в наспех накинутом халате, она протянула ему телефонную трубку. — Тебя. Голос знакомый, а кто… Не представилась.

Звонила Лера, вдова Юры Парамонова, Глеб сразу узнал её. Удивился, однако: лет десять, наверное, не общались, не перезванивались — с чего бы вдруг?

— Что-то случилось? — спросил он и тут же упрекнул себя: зачем так сразу-то?

— Нет, всё нормально, — успокоила она его.

— А парень как? — поинтересовался Глеб, но и опять подумал запоздало: не перепутал ли? Может, не парень? Да нет, успокоил он себя, всё верно.

— Алёшка-то? Нормально. Училище заканчивает в этом году, художественное. В армию скоро, — голос в трубке дрогнул, — не успела и оглянуться…

— Не говори, — вздохнул Глеб, — летит время! Привела бы как-нибудь, показала. С моим бы оболтусом познакомился. Ирина вот приглашает.

— Спасибо, но я-то, собственно, вот о чём. Послезавтра у Юры день рождения, то есть я хочу сказать…

— Да, да, я понял, — подхватил Глеб, потому что и сам тут же вспомнил, что в конце мая, аккурат в эти дни, они отмечали день рождения Парамона. — Помню, как не помнить. Традиционный Юрьев день…

— Так вот, Глеб, я что хочу спросить… Ты с ребятами-то встречаешься? С Пашей, с Митей, как они?

— А что им, — неуверенно сказал Глеб, — живут, работают. Все начальники из себя. Правда, последнее время мы как-то не очень, не регулярно, так сказать…

— Жаль, — она вздохнула разочарованно, — а я полагала, вы, как и прежде, как тогда…

— Как тогда! — он тоже вздохнул опечаленно, вполне искренне вздохнул. — Когда это было, и где они теперь, золотые-то времена! Где мы сами-то, те, прежние?

Говорил и слушал себя, узнавая в своих словах отголоски вчерашнего полуночного разговора и как будто ловя себя на слове: вот о чём надо писать! О времени, которое безжалостно уводит нас от самих себя, о нашей памяти, как единственном средстве сохранить, уберечь и себя, и своё прошлое… Да, в этом определённо что-то было, что-то созвучное этим мыслям, а может, его состояние, похоже, вызревало в нём, и ему очень хотелось удержать в себе и это состояние, и эти мимолётно возникшие мысли: не забыть бы, не растерять бы их после телефонного разговора, записать бы где-нибудь, на будущее, на всякий случай…

— Ну зачем так печально, — Лера перебила его размышления, — время, конечно, берёт своё, но, может, мы сами не очень бережливы, отдаём то, что не должны, не имеем права отдавать. Что имеем, не храним, а потерявши…

— Вот я и говорю, — подхватил Глеб, успев подивиться при этом, как просто и точно Лера сказала о том, о чём он сам, кажется, только что думал, искал подходящие слова. «Что имеем, не храним…» — вот и всё, этим всё сказано, и нечего голову ломать. Всё уже было!

Подумав об этом, но, не успев решить, как дальше себя вести, как и что ей ответить, он ждал: вот сейчас она пригласит его, а может, их обоих, его и Ирину, назовёт день и час, и, скорее всего, это будет суббота, а в субботу, насколько он помнит, у Ирины вечерний спектакль, значит, придётся идти одному, и опять жена скажет обиженно, что он всегда как-то ловко устраивается: ходит один по гостям…

И он почти угадал: Лера действительно пригласила его, но куда!.. Не к себе домой, не в ресторан, хотя последнее было бы тоже странно, — пригласила на остров! Да, да, на тот самый остров… Поначалу он даже не понял, о чём, о каком острове идёт речь, переспросил даже:

— Лер, ты это серьёзно?

— Что? — в свою очередь переспросила она.

— Ну эта твоя затея… с поездкой на остров.

— Моя? — удивилась Лера. — Глеб, ты всё забыл, это вовсе не моя затея, она принадлежит вам, тебе, Пашке, Сергею и Юре тоже, и я жалею, поверь, что в своё время не