Завет Макиавелли - Аллан Фолсом

Не отвечая, Мартен двигался вперед, нащупывая носком правого ботинка внутреннюю сторону правого рельса.

— Это не так уж невозможно, мистер Мартен. Мне приходилось пролетать над этими горами. И Монсеррат, и Арагон мне доводилось видеть из иллюминатора. Я в свое время опрыскивал калифорнийские поля на маленьком самолете и привык ориентироваться… Если мы случайно не развернулись на сто восемьдесят градусов — думаю, что нет, — мы сейчас уходим от монастыря по прямой, в сторону Арагона.

— И сколько нам осталось по прямой?

— От пятнадцати до восемнадцати миль. Двадцать — самое большее.

— А сколько мы прошли по этим штрекам?

— Четыре; возможно, пять.

— Мистер президент, — остановившись, Мартен повернулся лицом к Харрису, — решимость — дело хорошее, но у нас нет ни карты, ни компаса. Куда ведут штреки, мы знать не можем. Плавного поворота здесь не заметишь; кто скажет, куда мы идем сейчас? Пропустим один поворот — и окончательно сбились; идем на север или на юг, может, на запад или на восток? Даже если мы чудом не заблудились, нужный нам штрек может оказаться заваленным, и во многих местах. А если нет — он ведь пробит не до бесконечности… Может протянуться на двадцать миль — а может окончиться тупиком через полмили. Может, еще сорок миль надо будет пройти по поверхности — если сумеем выбраться, конечно. Судя по ржавчине на рельсах, доступ снаружи был перекрыт очень давно…

— Что вы хотите сказать, кузен?

— То, чего ни вы, ни я не хотели бы услышать. Не хотели бы даже вообразить. Вероятнее всего, мы отсюда просто не выберемся, и как тогда вы обратитесь к людям? Я давно уже принюхиваюсь, сквознячок ищу. Хоть какую-нибудь щель побольше крысиной дыры. Мы уже прошли парочку, но не можем тратить последние силы на безнадежное дело… Если дойдем до конца штрека, а выхода не сможем найти, надо будет возвращаться — искать пропущенные боковые ходы. Если, конечно, мы что-нибудь пропустили. Не найдем — тогда что? Не мне вас осаживать, мистер президент, но сейчас не время думать об Институте нового мира, варшавских покушениях или геноциде. В данный момент самые важные для нас жизни — собственные. Не найдем выхода, придется умереть здесь. С водой проживем дней десять, две недели в лучшем случае.

— Зажгите спичку.

— А?

— Зажгите спичку.

— Мистер президент… Кузен, у нас каждая спичка на счету.

— Зажгите.

— Слушаю, сэр.

Выудив коробок из кармана, Мартен зажег спичку. Лицо президента осветилось, глаза его были устремлены на Мартена.

— Сейчас субботний вечер, нет еще семи часов. До рассвета далеко. Времени, чтобы добраться до Арагона, достаточно. Времени, чтобы предотвратить убийства в Варшаве, достаточно. Чтобы остановить геноцид на Ближнем Востоке, достаточно. Президент не останется здесь. Он просто не может себе этого позволить. Ставки слишком высоки.

Спичка высветила отросшую щетину, запавшие глаза, спутанные волосы, драную одежду, грязь, смешанную с потом, и кровавые ссадины. Другому более чем достаточно, но президент пока не сдался. Стало быть, Николасу Мартену тоже сдаваться рано.

— Вы не умрете здесь, мистер президент, — сказал он хриплым, севшим голосом, таким же как у Генри Харриса. — Мы найдем выход. Вы обратитесь к миру.

— Хорошо, но мало, — ответил президент, глядя Мартену в глаза.

— Это как?

— Мне нужно ваше слово, кузен.

Пламя замерцало, тускнея. Безумную надежду Генри Харрис превратил в личное обязательство за какую-то секунду. Президент нашел способ повысить ставки до такой степени, чтобы запрячь не только разум и тело, но и душу.

— Упрямый сукин сын, — пробормотал Мартен.

— Дайте слово.

Мартен замялся; спичка успела погаснуть.

— Я обещаю сделать все и больше того.

Эль-Боррас. 18.55

Хэп Дэниелс скрипел зубами от боли, пока кавалькада из трех мотоциклов мчалась по узкой и неровной грунтовой дороге в сторону реки Льобрегат. Первым, на «хонде», ехал Амадо, племянник Мигеля, за ним, на таком же мотоцикле, его друзья, Хосе и Гектор. Замыкал колонну Мигель; хорошо еще, что его мотоцикл был с коляской. Мальчишки не старше восемнадцати, они родились в Эль-Боррасе и знали территорию досконально, со всеми пещерами, туннелями, вентиляционными шахтами, входами и выходами. Хэпу вовсе не хотелось впутывать в дело новых людей, но Мигель уверил, что каждому из них можно доверять. Они не станут болтать.

— Учтите, даже если нам повезет найти президента, они ведь его не узнают, — успокоил Мигель. — Вы сами можете его не узнать. Для ребят он будет американским любителем приключений, заблокированным в пещере оползнем, или землетрясением, или чем еще там…

Три мотоцикла остановились на берегу. Река Льобрегат, вспухшая от зимних дождей, представляла собой бурный коричневый поток шириной в пятьдесят ярдов. Мигель посмотрел на Хэпа, сидевшего в коляске:

— Дно плотное, галечное. Не так глубоко, как кажется. Тем не менее…

— Поезжайте, — сказал Дэниелс бесцветным голосом.

Мигель подал знак, и два мотоцикла въехали в воду: на первом — Амадо, на втором — Гектор. На середине потока Гектор едва не потерял равновесие, но все обошлось. Выровнявшись и прибавив газу, он выбрался на берег и встал рядом с Амадо.

Мигель повернул правую рукоять; заурчав, мотоцикл пополз в воду. Вес Хэпа, сидевшего в коляске, придал машине устойчивости, и на другой берег они вышли, победно ревя двигателем, несмотря на грозный напор мутного потока. Повинуясь жесту Мигеля, Амадо поехал вперед и вверх, по узкой грунтовой дороге.

Раненому Хэпу езда давалась тяжело, но без мотоцикла горные тропы было бы не одолеть: пешком чересчур долго, а автомобиль давно застрял бы. Да и какой из него сейчас пешеход…

19.10

Когда солнце скрылось за каменными зубцами в вышине, дорога утонула в густом сумраке. Нагнувшись вперед, Хэп тщетно старался пристроить больное плечо в безжалостно скачущей коляске. В кармане ожил мобильник; убедившись, что звонит Билл Стрейт, Дэниелс не стал отвечать и отключил сигнал вызова. В шестнадцать десять от Стрейта уже пришло шифрованное сообщение.

«Хэп! Не могу связаться с тобой несколько часов. Куда ты подевался? В шестнадцать десять руководитель администрации сообщил из Мадрида, что Опыливателя в монастыре Монсеррат нет. Повторяю: нет.

Оперативники ЦРУ имели краткий огневой контакт с неизвестными в монастырских апартаментах доктора Мерримена Фокса. Наша миссия отменена, вертолет вернулся на базу в Барселоне. Испанская полиция и разведка занимаются расследованием инцидента. КУДА ТЫ ЗАПРОПАСТИЛСЯ? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»

Дэниелс глянул на Мигеля, который вел мотоцикл в почти уже полной темноте по дороге, размытой дождевыми потоками. Несколько часов назад он впервые увидел этого человека, а теперь доверяет ему свою жизнь и жизнь президента Соединенных Штатов — если тот жив, конечно. Ему и еще трем молодым испанцам. Работа для Билла Стрейта при любых других обстоятельствах. Приказал бы ему направить сюда весь личный состав секретной службы, ЦРУ, испанскую разведку и полицию — пусть прочешут горы в поисках пути в шахту, раз Мигель не сомневается, что президент там. И еще команду взрывников, чтобы поработали внутри Фоксова хозяйства…