Удар "Молнии" - Сергей Алексеев

С Карханом все было проще, понятнее; за этим же был мрак, полная неизвестность и ко всему прочему — депутатская неприкосновенность. Наркобизнес был лишь видимой частью айсберга, и конечно, брать Кастрата, как «языка» в боевых условиях, было нельзя. Но и не брать — тоже! Сразу же после приезда генерала пришло сообщение, что самолет Як-40, взлетевший с Северного аэродрома, взял курс на Ростов. Неподалеку от Краснодара он был перехвачен двумя боевыми самолетами Северо-Кавказского пограничного округа и на требование совершить посадку в Краснодаре вначале отказался. После предупредительного огня он снизился до шестисот метров и, пока боевые машины делали разворот, открыл задний люк и выбросил пять картонных коробок — их видели оба пилота с перехватчиков. Коробки эти разорвались под ударами воздушной струи, и на землю начало оседать странное белесое облако, похожее на новогоднее конфетти. После этого действия командир экипажа Як-40 послушно выполнил все требования пограничников и приземлился в Краснодаре. К месту выброса коробок на вертолете вылетела служба гражданской обороны и химической разведки, туда же выслали подразделение ОМОНа и несколько милицейских групп из близлежащих казачьих станиц. Однако противогазы не потребовались, поскольку на земле была обнаружена двухкилометровая полоса, усыпанная деньгами — бумажками, достоинством в пятьдесят и сто тысяч рублей. Набежавшие и наехавшие со всех сторон местные жители собирали деньги, как грибы, — в корзины, пластиковые пакеты, а то и просто в подолы. Силами ОМОНа и милиции было собрано около пяти миллиардов рублей и, по подсчетам, около двух было растащено жителями станиц и проезжими. Все деньги, естественно, оказались прекрасно выполненными фальшивками, судя по фактуре бумаги и красок, отпечатанными в Колумбии.

Кастрата можно было раскручивать по большому счету, но это сейчас не входило в планы деда Мазая. Ему требовалась информация, связанная с политической расстановкой сил в Чечне, данные о настроениях в вооруженных силах, а махровой уголовщиной заниматься было некогда. По сути, депутат оказывался бесполезным, хотя его промыслы тесно соприкасались с политикой: наркотики — разложение общества, фальшивые деньги — развал экономики России. Единственное, на что он годился, — попытаться через личного друга выйти на самого Диктатора, оказать на него какое-то влияние, возможно, и давление. Но для этой цели требовалось, по меньшей мере, завербовать Кастрата, что казалось в боевой обстановке недостижимым. Головеров использовал против него сразу же слишком сильное средство, испробовав наркотики. Депутат уже не боялся их, а чтобы заставить его сотрудничать с «Интерполом», нужны были аргументы убедительные и неоспоримые. Строить отношения на одной лишь угрозе выдать его российским властям — дело несостоятельное. У Кастрата наверняка есть мощная поддержка в правоохранительных кругах, да и при нынешней коррупции и беспределе он даже выкручиваться не станет, объявит все провокацией и еще заработает себе очки в Государственной Думе как жертва произвола исполнительной власти. Там любят пострадавших…

Генерал несколько раз просмотрел пленку с допросом Кастрата — уже вторичным, для камеры, без шприца в вене, вглядывался в его размягченное, уставшее от страха лицо, слушал хрипловатый и высокий, как у курящей женщины, голос, искал, за что зацепиться, однако круг вопросов и ответов как бы уже обкатался, сделался гладким — депутат выскальзывал из рук! Допрос его телохранителя тоже ничего не давал, сломанная во время задержания рука, казалось, беспокоила его больше, чем дальнейшая судьба…

Можно было их выпустить, предварительно зашив в одежду «клопов», да за три дня в пыльном подвале музея они так извалялись, что электроника будет работать лишь до гостиницы. Там переоденутся, и все потуги насмарку. Правда, существовала одна деталь, потянув за которую можно было кое-что вытащить из Кастрата: это его помощник звонил и интересовался судьбой Кархана.

Значит, депутат Госдумы работал в Москве в прямом контакте с бывшим «грушником». Любопытно было бы прояснить их столичные связи, общие дела и замыслы, но сейчас и это не даст никаких конкретных результатов. Тем более Кастрат информирован, в чьи руки попал Кархан, а «тройка» Отрубина работала в Чечне под маркой Интерпола. Смешивать эти вещи было нельзя, поскольку флаг Интерпола сейчас являлся очень хорошим прикрытием.

Оставалось напялить пленникам мешки на головы, вывезти подальше от города и выпустить на волю: гора родила мышь… Пожалуй, дед Мазай в конечном итоге так бы и сделал, если б в сообщении Сыча, полученном поздно вечером, глаз не зацепился за незначительный факт: Абдель Кендир — араб, встречавшийся с Кастратом дважды за последние две недели, был членом международной террористической организации, причастной к крупным терактам на территории Израиля и оккупированных землях Палестины, а сам Кендир непосредственно руководил группой боевиков, которая взорвала начиненный тротилом автомобиль в центре Тель-Авива, в результате чего было много человеческих жертв. Эта сверхценная для израильского «Моссада» информация, да, впрочем, и для Интерпола, была получена еще во времена КГБ, когда наша разведка на Востоке, в том числе и политическая, имела полное преимущество. Поскольку Абдель Кендир преспокойно разгуливал на свободе, информация не была реализована и хранилась в секретных архивах. Этот «золотой запас» надо было немедленно пускать в оборот!

Дед Мазай сам подготовил задание для Сыча и загнал его по экстренной связи. У Сыча от тяжести, наверное, уже гнулись коленки, в ответной радиограмме он едва не матерился, однако к трем часам ночи сообщил, что нашел каналы и компрматериал будет реализован. Только тогда генерал попросил привести к нему Кастрата.

Депутат Госдумы сразу же угадал начальника.

— У меня есть официальное заявление! — сказал он. — Ваши подчиненные применяют пытки, колют меня наркотиком! Я этого так не оставлю! Вам все равно придется освободить меня!

— Непременно освободим, но с одним условием…

— Без всяких условий!

— Если без всяких условий, то вы через пару часов после освобождения, а то и раньше… погибнете в автокатастрофе, — размеренно проговорил генерал. — Или нет!.. Вас застрелит местный житель, маньяк с автоматом. Вам что больше нравится?

Кастрат не поверил, самодовольно усмехнулся:

— Не выйдет!.. Я ждал сегодняшнего дня. У меня важная встреча с президентом. Если я не явлюсь, служба безопасности перевернет весь город. А вас тут — жалкая кучка. Вам нет смысла устранять меня.

— Разумеется, нет, — согласился дед Мазай. — Мы этого и не хотим. Вы еще довольно молодой, цветущий человек, преуспевающий бизнесмен и политик. Достаточно вам принять наши условия, и мы обошлись бы без крайних мер. Напротив, получили бы взаимную выгоду.

— Знаю, хотите предложить мне сотрудничество с Интерполом?

— Вы проницательный человек! И это единственный путь нашего мирного сосуществования.

Депутат Госдумы вздохнул и развел руками:

— Боюсь, что мирного… не получится. Интерпол — не та организация, с которой можно сотрудничать. Ваше присутствие здесь нежелательно.