Король эльфов - Филип Киндред Дик

— На последний корабль, — тяжело дыша, прошептала Мара. — А если не успеем?..

Эрик взглянул на кожаный портфель, лежащий у него на коленях, и процедил:

— Придется успеть… Просто обязаны!

За столом воцарилось долгое молчание. Тэчер не сводил глаз с Эриксона, а тот, откинувшись на спинку стула, потягивал виски. Ян с Марой не проронили ни слова.

— Значит, Город вы не разрушили, — заговорил наконец Тэчер. — И пальцем не тронули. Просто уменьшили и поместили в стеклянную сферу, в пресс-папье… А теперь опять выдаете себя за коммивояжеров, вооруженных лишь портфелем с образцами канцтоваров.

Эриксон с улыбкой вновь извлек стеклянный шар пресс-папье и, подняв его на свет, принялся разглядывать содержимое.

— Да, Город всего-навсего похищен. При проверке детектором лжи мы говорили правду. Нам действительно ничего не известно о разрушенном Городе.

— Но зачем? — удивился Тэчер. — Чего ради похищать Город? Его ведь можно разбомбить!

— Ради выкупа! — заявила Мара, рассматривая шар. Ее темные глаза возбужденно блестели. — Это самый крупный Город на Марсе, там половина Совета — и теперь они у Эрика, в полном его распоряжении!

— Марсу придется согласиться на все требования Терры, — кивнул Эрик, — и принять наши условия в сфере торговли. А войны, наверное, вообще не будет! Вполне вероятно, терране добьются своего без всякой драки.

По-прежнему улыбаясь, Эрик убрал шар в портфель.

— Да уж! Ничего себе история! — присвистнул Тэчер. — Любопытная процедура — уменьшение… Сжать целый Город до микроскопических размеров! Потрясающе! Неудивительно, что вы смогли улизнуть от марсиан. Нет, какая дерзость! Таких и правда ничто не остановит.

Он задумчиво взглянул на стоящий у стола портфель. Где-то внизу, урча, мерно подрагивали двигатели, межпланетный корабль мчался сквозь космос к далекой Терре.

— Ну вот мы и рассказали свою историю, мистер Тэчер, — заговорил Ян. — А лететь еще прилично. Может, расскажете о себе? Каков ваш профиль? Чем занимаетесь?

— Да! — подхватила Мара. — Чем вы занимаетесь?

— Чем занимаюсь? — эхом повторил Тэчер. — Что ж, если это интересно… Сейчас покажу.

Молодой человек сунул руку под полу пальто и вытянул нечто тонкое, блестящее, мерцающее… Огненный жезл.

Оцепенев от ужаса, диверсанты потрясенно уставились на оружие.

Тэчер небрежно взмахнул жезлом и направил его на Эриксона.

— Мы знали, что вы, трое, здесь, на корабле, — сказал он. — На сей счет сомнений не было. Но что стало с Городом? Мы терялись в догадках. Я с самого начала предполагал, что Город не разрушен. Аппаратура Совета засекла в том районе внезапное сокращение массы в размере, как раз равном массе Города. Значит, Город не уничтожили, а каким-то образом похитили! Увы, Совет лейтеров мне не поверил. Пришлось отправиться в погоню самому.

Чуть повернув голову, Тэчер кивнул сидящим у барной стойки мужчинам. Те поднялись и направились к столику.

— Да уж, на редкость интересную штуку вы придумали. Очень пригодится на Марсе. Возможно, теперь ситуация изменится в нашу пользу. Вот только вернемся в Марспорт, тут же начну над этим работать. А пока, будьте добры, передайте-ка портфель…

© Перевод А. Жаворонкова.

— Сейчас ты увидишь такое… — Доктор Лабиринт достал из внутреннего кармана поношенного плаща спичечный коробок. — Поздравь меня, я сделал самое грандиозное открытие со времен изобретения колеса. Научный мир будет потрясен!

Было далеко за полночь, в окно монотонно барабанил дождь, и спать хотелось отчаянно.

— Ясное дело, док. — Я вплотную придвинулся к Лабиринту. — Так что у тебя на этот раз?

Док торжественно приоткрыл коробок.

На дне среди сухих травинок и хлебных крошек лежала медная пуговица.

— Эка невидаль — пуговица! Может, ты запамятовал, но твоему открытию не меньше двадцати веков.

Я протянул руку, но Лабиринт поспешно отдернул коробок.

— Это не простая пуговица, — сообщил он заговорщицким шепотом и поднес коробок к самым губам. — Давай же, давай! — заорал он во всю глотку. — Шевелись!

Ничего не произошло.

Лабиринт нахмурил косматые брови и подтолкнул пуговицу указательным пальцем.

— Лабиринт, в чем дело? Ты посреди ночи вваливаешься ко мне в дом, показываешь пуговицу в спичечном коробке и…

Потупив взгляд, Лабиринт откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и с сокрушенным видом сунул его в карман.

— Безнадежно. Я ошибся. Пуговица мертва. Не выгорело.

— Что не выгорело? На что ты надеялся?

— Дай мне чего-нибудь, — Лабиринт обвел глазами комнату. — Дай мне… вина.

— Вот-вот, док, самое время утопить свои печали в алкоголе.

В кухне я нашел початую бутылку черри, от души плеснул в два стакана и с выпивкой в руках вернулся в комнату.

Некоторое время мы пили молча.

— Может, все-таки соизволишь объяснить, в чем дело? — наконец не выдержал я.

Док поставил стакан, поджал тонкие губы, рассеянно кивнул. Положил ногу на ногу, достал трубку и кисет. Пустив к потолку три аккуратных колечка, он вновь извлек коробок, одним глазом заглянул внутрь. Разочарованно вздохнул и сдался окончательно.

— Не вышло, — выдавил он. — Оживитель не работает. Принцип ошибочен. Я, как ты понимаешь, говорю об универсальном принципе достаточного раздражения.

— Это еще что за зверь такой?

— Принцип открылся мне совершенно случайно. Как-то погожим летним днем сидел я на берегу реки. Припекало изрядно. Я весь взмок и собрался уже домой, как вдруг вижу… В общем, камешек у моих ног зашевелился и отполз в тень. Понимаешь, полуденный зной раздражал его.

— Что-что? Камешек отполз в тень?!

— В эту самую минуту в моей голове и зародилось понимание универсального принципа достаточного раздражения. Вот, оказывается, где начало жизни! Миллионы лет назад частицы безжизненной материи что-то потревожило, да так, что они расползлись по всей Земле. Появилась жизнь. Значит, обзаведись я достаточно мощным источником раздражения, и мне, как Господу Богу, будет по силам создавать жизнь из мертвой материи. И я принялся конструировать. Прибор — плод многомесячных бессонных ночей — лежит сейчас в моем автомобиле. Я назвал его Оживителем. Да только выходит, что Оживитель не работает. Принцип не верен.

Док замолчал. Минут через десять, разодрав слипшиеся веки, я пробормотал:

— Послушай, док, время позднее, а мне завтра…

Лабиринт вскочил на ноги.

— Ты прав. Мне пора. До скорого.