📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиВакансия - Сергей Малицкий

Вакансия - Сергей Малицкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 138
Перейти на страницу:

– Если ты не кикимора болотная, – хихикнул маленький.

– Ты, кстати, когда в словарь полезешь, Женя, имей в виду, – Шакильский хмыкнул, – там все вранье. Там написано, что кикимора жена лешего. Так вот, ни разу. Да и не любит Дир грязи, а кикиморам в ней самый кайф.

– В ту грязь, что под Кузьминском, даже кикимора не полезет, – покачал головой Дир. – И я не могу. Да никто, считай. Кроме разве самой последней пакости или умельца какого. Но дело не только в этом. Вот здесь, – леший провел рукой по траве, – самая подложка и есть. Но только ты здесь наверх тоже не выберешься. И сверху грязью затянуло. Паутина, туман, топь, которая и под ногами, и над головой.

– Можно выбраться, – протянул высокий. – Но далеко отходить надо. Аж к Волге. И с каждым годом все дальше и дальше.

– Подождите, – нахмурился Дорожкин. – Но Адольфыч ведь как-то выбирается?

– Ты только языком-то зря не болтай, – заметил Шакильский. – Адольфыча на просвет не разглядишь. Он ведь, может, тоже кругаля дает. Или нора у него какая есть… Я вот еще что скажу: бойся его, парень.

– Ладно. – Дорожкин протестующе поднял ладони. – Хватит. Перегрузка. Допустим, что все так и есть. Допустим, что я даже не сошел с ума и не сплю. Но как все это вышло и что нужно делать?

– Сначала понять, потом делать, – пробормотал, прислушиваясь к чему-то, Шакильский. – Разобраться, как так вышло. Это ты точно заметил. Вышло же как-то? Я, может быть, тебе расскажу кое-что попозже, есть что рассказать. Эх, если бы Лизка была в своем уме, она бы могла поболе меня рассказать. Да и Ска может кое-что поведать. Но в Кузьминск тайному народу ходу нет. Если только в дворники…

Из-за стволов, где таился стеснительный Ф, раздался тихий, но тревожный свист.

– А ну-ка? – Егерь сорвал с плеча винтовку и шагнул к границе. Дир вскочил на ноги, вытащил откуда-то заостренный сук. Дорожкин потянулся за пистолетом.

Лошади сбились в кучу, но не ржали, не переминались с ноги на ногу, а замерли, словно невидимый пастух стреножил им ноги, прихватил упряжью морды и залепил тьмою глаза. Первой упала серая. Шею лошадки пересекла алая полоса, и лошадь беззвучно повалилась в мерзлую траву. Вслед за ней чуть слышно захрипела гнедая. Но Шакильский уже бежал туда, отбросив в сторону карабин, сдирая с плеча четвертый калибр и выкрикивая что-то, но Дир был быстрее. Непостижимо, в один-два шага он опередил Шакильского, как вдруг перед ним выросла тень. Раздался хруст, Дир дрогнул, но тень, обретая очертания уродливого зверя, уже летела в сторону, пронзенная суком. Со страшным грохотом Шакильский разрядил в него свой четвертый калибр, но уже истерзанный, вспыхнувший серебром зверь вновь поднялся в воздух и тушей полетел в сторону Шакильского, сбив его с ног. И над бойней, от которой на трясущихся ногах пятился конек Дира, поднялась еще одна тень, которая превосходила размерами первую раза в три… Рука, или лапа, или что-то непостижимое со свистом разрезало воздух, и переломленный пополам Дир отлетел куда-то за спину Дорожкина. Но над поляной уже гремели выстрелы, и кто-то, да не кто-то, а сам Дорожкин, со звериным ревом бежал к чудовищу, стреляя из пистолета, и каждое попадание отмечалось на теле монстра серебряной вспышкой.

Окатывая холодом, чудовище смотрело на Дорожкина. Ощущение длилось всего мгновение, но он отчетливо понял, что чудовище смотрит на него и боится. И боится не чего-то, связанного с выстрелами, а боится именно самого Дорожкина, который и сам был обуян ужасом, но которого поверх ужаса захлестывала лютая ненависть к непонятной, непостижимой, отвратительной мерзости.

Оно изогнулось и исчезло.

– Ушло, – услышал Дорожкин голос Ска и рванулся к Шакильскому.

Тот дышал с хрипом, и при каждом вздохе у него что-то булькало в груди. Первый зверь лежал рядом. Дорожкин пригляделся к появляющемуся из уродливой плоти лицу и вздрогнул. Это был Нечаев Владимир Игнатьевич. Главный врач кузьминской больницы.

– Сейчас.

Дир уже был рядом. Сам бледный, словно вылепленный из снега, он со скрипом наклонился над егерем, коснулся рукой лба, щек, приложил лысую голову к груди, прохрипел, потирая собственную грудь:

– С час у нас есть. Но вытащить сможет только Лизка. Эх, пень в тебя корень! Не успеем за час, да и растрясем.

– Разве она врачует? – спросил Дорожкин.

– А куда она денется? – сузил взгляд Дир. – А ты куда хотел, к Шепелевой? Нет уж… Эх, далеко… Делать нечего, хорошо,хоть одна коняга осталась. Грузить будем. Тут почти двадцать километров…

– Подожди.

Дорожкин рванул застежки кожушка, запустил руку за пазуху, выхватил чехол, вытряс на ладонь маковые коробки и тут же раздавил одну.

– Никодимыч? Явись сюда!

Карлик появился перед Дорожкиным мгновенно. Верно, как сидел в подштанниках за столом с чашкой чая, так и предстал перед инспектором. Еще и ошпарился с перепугу.

– Никодимыч! – Дорожкин судорожно подбирал слова, в то время как тот с выпученными глазами смотрел на трупы лошадей, на хрипящего егеря, на согнувшегося Дира. – Никодимыч, срочно нужно это… выморгнуть, или как там… отправить егеря к Лизке Улановой, да чтобы она сразу его спасала! Понимаешь? Сразу!

– Коробку мни, – прищурился карлик.

– Так уже… – не понял Дорожкин.

– Так я явился уж, одну кручину ты на явление мое и закоротил, – расплылся в улыбке Никодимыч. – Теперь вторую мни. И будет твой егерь в целости и сохранности. И сам удержу, и дурочку настропалю.

– Быстрее, – сплющил вторую коробочку Дорожкин.

– Секунду, – попросил Никодимыч. – А себе что попросишь? Домой тебя доставить? К той же Лизке? На работу? Или девку тебе какую привести? Спрашивай!

Дорожкин закрыл глаза, ровно мгновение думал о Жене Поповой, о светлом, о колючем и больном, но вместо всего, нахлынувшего в голову и сердце, сказал, прежде чем раздавить третью коробочку, совсем другое:

– И чтобы ни полслова, ни слова, ни мысли, ни намека, ничего о том, что ты здесь увидел. Никому и никогда.

И раздавил коробочку. Злая гримаса исказила лицо банного, но он тут же исчез, и исчез и Шакильский.

– Кто кручину тебе дал? – выплюнул на мороженую траву сгусток крови Дир.

– Шепелева выколдовала у Никодимыча, – пробормотал Дорожкин. – Давно.

– Вот ведь хитрющая баба, – с гримасой боли покачал головой Дир. – На себя бы кручину потратил – считай, твоя кручина в руке Никодимыча. А значит, по-любому в руке Шепелевой. Никодимыч очень силен, но на дух слаб. Мнет его под себя всякий. Или не всякий. Не позавидовал бы я тебе, попади ты под него. Слабый правитель самый мерзкий из всех. Ладно. Ты, конечно, не оплошал теперь, это мы с Санькой расслабились, но имей в виду и на будущее – не обращай на себя чужой наговор. Если наговор от недоброго ведуна идет, власть над собой дашь.

– А Шакильский как же? – испугался Дорожкин.

1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 138
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?