Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов

Сев, он не притронулся к еде, а, склонившись вперед и повернув голову, стал внимательно смотреть на Кира.

— Может, он боится, что вино отравлено? — тихо за­метил я.

— Твой черед,— бросил мне Кир и жестом указал, где теперь должно быть мое место.— Скажи Спаргапису, что Кир, царь стран, Ахеменид, желает благополучия его матери Томирис, ее сыну и ее коням.

Я поднялся на ноги и направился в сторону безмолвных массагетов. Все они вперились в меня, как охотники в бегущую лань. Мне показалось, что я прошел вдоль стола никак не менее целого парасанга, пока не достиг воинов Спаргаписа.

Я передал послание Кира на бактрийском наречии, ко­торое многим массагетам было понятно, а затем, нагнув ближайший к Спаргапису кувшин, отлил из него в кубок вина и с наслаждением сделал несколько глотков. Вино было хорошим.

Массагеты разом шумно вздохнули, загалдели между собой и принялись за трапезу.

Все начиналось хорошо, если не считать того, что персы и кочевники, принявшись за трапезу, все еще бросали друг на друга косые, опасливые взгляды.

Выполнив первое поручение Кира, я, весьма доволь­ный своим успехом, неторопливо двинулся вдоль стола в обратный путь. Но приятно насытиться мне уже было не суждено. Едва я достиг своего места, которым, как никогда, мог гордиться (оно находилось совсем близко от походного трона), как царь вновь отправил меня в дальнюю дорогу, повелев мне мягко укорить Спаргаписа за то, что тот все еще не зовет к столу весь свой народ, ведь места и еды хватит на всех, а если даже и не хватит, то Кир прикажет уставить столами весь обозримый про­стор земли.

Скрыв горестный вздох, я вновь поднялся — на этот раз с еще с большим трудом — и пошел к массагетам.

Внезапно столы и весь обозримый простор земли дви­нулись передо мной и пошли кругом. На полпути я замер и, закрыв глаза, постарался удержаться на ногах.

«Неужто вино такое крепкое?!» — изумился я, кое-как справившись с головокружением, а когда открыл глаза, изумился еще больше.

Массагеты еле ворочали ртами, раскачивались из сто­роны в сторону. Кое у кого из них уже не хватало сил донести кусок до зубов. Движения их становились все более медлительными и неуклюжими, а ведь и четверти часа не прошло с начала пира!

Ужас, охвативший меня, отчасти выпарил из моей го­ловы проникший в нее опасный хмель. Вино казалось хо­рошим. Хмель же от него — очень плохим. В этом-то я разбирался. Стоило двинуть головой, как все начинало кру­житься.

Стараясь не слишком привлекать к себе внимание, я закрыл глаза, осторожно повернулся к царю и, только креп­ко уперевшись ногами в землю, снова поднял веки.

Персы, начавшие трапезу раньше, выглядели очень бодрыми. Царь же смотрел на меня остановившимся взо­ром, и я, точно так же вперив в него взгляд, двинулся к нему. Если бы он отвел от меня глаза, то, думаю, вся земля вновь бы завертелась передо мной и я упал бы. А так, имея перед собой чудесную опору, я добрался до места.

— Отрава? — тихо спросил меня Кир.

Земля вертелась и могла вот-вот перевернуться, а царь задал свой вопрос невозмутимым тоном, ничуть не меняясь в лице.

— Не похоже,— предположил я.— Что-то вроде сонного зелья. Есть изменник.

Довольный шум со стороны массагетов стих. Кто-то из них скорчился у стола, кто-то растянулся на боку. Один скиф из последних усилий потянул к себе кувшин, опро­кинулся вместе с ним навзничь и едва не захлебнулся вин­ной рекой, потекшей ему на лицо. Послышался храп. Сам Спаргапис заснул в сидячем положении, уткнувшись лбом в бараний бок.

В отличие от массагетов, «бессмертные», заметив про­исшедшее, встрепенулись.

— Царь! — взволнованно обратился к Киру его люби­мый сотник,— Повелевай!

Он хотел, чтобы Кир быстро покинул стан и присо­единился к своему войску, пока сюда не хлынула вся орда, все еще неподвижно стоявшая вдали.

Кир спокойным голосом приказал всем оставаться на своих местах, однако лицо его приняло землистый отте­нок.

Тем временем я успел залить себе в утробу почти целый бурдюк простой холодной воды, и мне сильно полегчало.

— Царь! Солнце еще высоко, и священная трапеза толь­ко началась,— с радостью заметил я,— Надо напоить Спаргаписа водой. Он очнется, а мы поднесем ему твоего чистого вина.

Кир не желал отступать, и не желал призвать к себе свое войско, и не желал пленить Спаргаписа.

Ничего лучшего, чем посоветовать царю продолжать пир, я придумать не мог.

— Делай! — хрипло повелел Кир.

Я взял полный бурдюк и только поспешил к «гостям», как до меня донесся голос Кира:

— Где Шет?! Где этот проклятый иудей?! Он должен знать!

Я достиг Спаргаписа, сел около него так, чтобы заго­родить сына Томирис от пока еще далекой орды, дожи­давшейся своего предводителя, и сделал вид, будто любезно подливаю питье в кубок самому почетному гостю персид­ского царя.

На самом же деле я омыл холодной водой его лицо и, осторожно приоткрыв его рот, еще с большей осторожно­стью стал вливать жидкость ему в горло.

Два огромных войска стояли друг напротив друга, до­жидаясь то ли мира, то ли беспощадной войны, и чья-то гнусная выходка, больше похожая на злую шутку, чем на предательство, могла теперь погубить жизнь величайшего из великих властителей, который пытался утвердить в этих чужих пустынях свой закон, а теперь и сам, похоже, поп­росту не знал, как вернее поступить. Что бы сказал теперь Гистасп? Какой совет дал бы многомудрый Крез? Как бы вышел из положения опытный военачальник Гарпаг?

Одно было ясно. Кир хотел получить земли Азелек, и хотел получить их миром, а не войной. Теперь в моих руках оказался истинный наследник скифских земель, а вместе с его жизнью и жизнь самого Кира. Судьба!

Воины Кира затаили дыхание, следя издали за моим «врачеванием». Еще двести тысяч воинов следили издали с двух сторон света, за странной трапезой персидского царя, вряд ли пока понимая, что происходит в действи­тельности.

Внезапно Спаргапис вздрогнул в моих руках, очнулся и, поперхнувшись водой чистой персидской реки, шумно закашлялся.

О, если бы я мог предвидеть, что случится тотчас! Но я был не перс, а эллин, всегда носящий с собою отраву неотвратимой эллинской Судьбы!

Спаргапис судорожно поднял веки. Я немного отстра­нился от него и принял самый приветливый вид, какой только мог.

Скиф рывком вскочил на ноги и оглядел мир вокруг себя совершенно безумным взором. Он увидел своих то­варищей, лежавших вповалку. Он увидел чужих воинов, невольно встрепенувшихся со своих мест. И по всей ви­димости, он не нашел глазами своего грозного войска, а может, и просто забыл о том, что оно поблизости — таково было коварство вина.

Спаргапис покачнулся. Земля, наверно, закружилась пе­ред ним так же, как недавно передо мной. Да и выпил он гораздо больше меня. Я подскочил к нему, надеясь под­держать, и заметил, как его рука дернулась к левому боку — за мечом. Но меча не было!