Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - Филип Зимбардо

Как мы видели, наша тюремная среда оказалась психологически весьма достоверной и вызывала у многих участников эксперимента сильные, реальные и часто патологические реакции. Мы были удивлены и откровенным доминированием охранников и тем, как быстро оно возникло в ответ на бунт заключенных. Нас поразило, что ситуационные факторы, как, например, в истории Дуга-8612, смогли так быстро и так сильно подчинить своему влиянию почти всех этих нормальных здоровых молодых людей.

Переживание потери собственной идентичности, произвол и постоянный надзор, а также отсутствие личного пространства и сна вызвали синдром пассивности, зависимости и депрессии, напоминающий феномен, получивший название «выученной беспомощности»[169][170].

Половину студентов-заключенных пришлось освободить раньше времени из-за серьезных эмоциональных и когнитивных расстройств — временных, но весьма интенсивных. Большинство из тех, кто остался до конца, безропотно подчинялись требованиям и вели себя словно зомби. Они стали вялыми и апатичными, уступая любым прихотям охранников, власть которых становилась все более жесткой.

Как и отдельным «хорошим охранникам», лишь немногим заключенным удалось противостоять ситуации. Например, заключенные могли бы поддержать героический акт пассивного сопротивления, совершенный Клеем-416. Но они стали унижать и запугивать его — для них он стал просто «нарушителем спокойствия». Они безропотно приняли диспозиционную перспективу, которую внушили им охранники, и даже не попытались осмыслить голодовку Клея как символ и способ сопротивления слепому повиновению власти.

Иногда признаки героизма проявлял и Сержант — например, он отказывался обзывать и оскорблять других заключенных по приказу охранников. Но гораздо чаще он оставался примерным послушным заключенным. Джерри-486 оказался самым уравновешенным; однако, как он писал в своих заметках, он «выжил» только потому, что сосредоточился на своем внутреннем мире и старался как можно меньше помогать другим заключенным, которым, возможно, требовалась его поддержка.

Вначале у нас была группа людей, чьи данные почти не отклонялись от средних показателей образованного населения — по всем параметрам, которые мы измерили до эксперимента. Тех, кому случайным образом достались роли «заключенных», вполне можно было заменить теми, кто играл роли «охранников». Ни один из участников обеих групп не совершал преступлений, не имел никаких эмоциональных проблем, физических заболеваний и даже недостатков в интеллектуальной или социальной области, наличие которых обычно отличает заключенных от охранников и от других членов общества.

В силу такого случайного распределения и предварительного тестирования я могу утверждать, что эти молодые люди не внесли в нашу тюрьму никаких патологий, которые могли бы проявиться в роли заключенных или охранников. В начале эксперимента между этими двумя группами не было никакой разницы. Но не прошло и недели — и между ними уже не было ничего общего. Следовательно, можно сделать вывод, что их патологическое поведение стало результатом сочетания ситуационных сил, постоянно влияющих на всех обитателей мнимой тюрьмы. Далее, эта Ситуация была создана и поддерживалась силами определенной Системы, организованной с моей помощью. Я начал формировать эту Систему уже на предварительной встрече с охранниками, посвященной их психологической ориентации, а затем мы с коллегами выработали определенные политику и процедуры.

Ни охранников, ни заключенных нельзя было назвать «ложкой дегтя» до тех пор, пока на них не начала влиять «бочка». Комплекс сил, действовавших в этой «бочке», включал в себя ситуационные факторы данного поведенческого контекста: роли, правила, нормы, анонимность людей и места, процессы дегуманизации, конформизм, групповую идентичность и т. д.

О чем говорят полученные данные?

Круглосуточное наблюдение за поведением заключенных и охранников, за взаимодействием между ними, а также за тем, что происходило во дворе тюрьмы, было дополнено видеозаписями (около 12 часов), скрытой аудиозаписью (около 30 часов), опросниками, собственными отчетами испытуемых и различными интервью. Некоторые из этих данных были подвергнуты количественному анализу, а некоторые были прокоррелированы с окончательными данными.

Интерпретация этих данных вызывает серьезные трудности в связи с относительно небольшой выборкой, выборочностью и неполнотой аудио- и видеозаписей, что объясняется ограниченным бюджетом, нехваткой людей и нашим стратегическим решением сосредоточиться на самых важных событиях (перекличках, приеме пищи, визитах посетителей и слушаниях комиссии по условно-досрочному освобождению). Кроме того, было крайне сложно выявить причинно-следственные связи из-за динамического взаимодействия между охранниками и заключенными в разных сменах охранников. Количественный анализ данных, связанный с индивидуальным поведением, затруднен очевидным фактом сложных взаимодействий между отдельными участниками, группами, а также влиянием фактора времени. Кроме того, в отличие от традиционных экспериментов, у нас не было контрольной, сопоставимой группы добровольцев, которые бы прошли те же самые тесты, но не участвовали в эксперименте и не играли роли мнимых заключенных или мнимых охранников. Мы не организовали контрольной группы, потому что считали эксперимент скорее демонстрацией определенного феномена, как в оригинальном исследовании Милгрэма о подчинении, и не собирались выявлять какие-то причинно-следственные связи. Мы предполагали провести сравнение контрольной и экспериментальной групп в ходе будущего исследования, если бы первый эксперимент принес какие-либо интересные результаты. Таким образом, наша независимая переменная была очень проста: общее влияние на личность статуса охранника или заключенного.

Тем не менее мы обнаружили некоторые явные паттерны, позволившие выйти за пределы качественного описания, которое я представил читателю в предыдущих главах. Эти находки предлагают некоторые интересные выводы о природе психологически необычной среды и о поведении молодых людей, которые в ней оказались. Детальное описание обработки этих данных и их статистический анализ изложены в научной статье[171]и на веб-сайте http://prisonexp.org.