Жди меня - Стелла Камерон

– О Боже! – воскликнула Эльдора, принимая соблазнительную позу. – Почти как у натурщиц на картинах мистера Арбакла!

– Почти! – Дженет фыркнула. – Да будет вам известно…

– Ты выглядишь обворожительно, – заявил Портос жене, расшитые жемчугом юбки которой производили впечатление истинного шедевра. – Правда, Минерва, твоя мать – просто прелесть?

– Конечно, – подтвердила дочь. «Интересно, заметила ли она, что ни ее отец, ни мать не упомянули о том, что им известно о предстоящей свадьбе и отъезде в Америку?» – подумал Грей.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Грей обернулся. Смит! Кивнув, капитан отвернулся. Лицо его, казалось, застыло. Когда он говорил, его тонкие губы едва шевелились. Капитан был безбровым, на лбу не виднелось ни единой морщинки. Удивил Грея и цвет кожи Смита: этот грязно-желтый оттенок очень непривычен в Шотландии.

Вновь грянула музыка, многие гости запели. Грей решил, что подходит время финальной сцены – главное, чтобы все действующие лица собрались поблизости.

– Кто это? – вдруг спросил подошедший Макс. – Вон тот человек?

Грей сразу понял, кого он имеет в виду.

– Не знаю. Похоже, он требует тишины.

Человек, о котором шла речь, пододвинул к себе один из стульев, собранных по всей округе, и плюхнулся на него. Этот гротескный персонаж был наряжен в длинную белую тунику, средневековый шутовской желто-зеленый колпак с золотыми бубенчиками и такую же двухцветную маску. Вскинув руку вверх, он что-то прокричал.

Из-за шума никто не разобрал ни слова, тогда преподобный Памфри, державший в руке бокал шампанского, поставил его на пол и заколотил кочергой по медной жаровне.

В зале сразу воцарилась тишина.

– Спасибо, спасибо, сэр, – закивал оратор, обращаясь к священнику.

Минерва взяла Грея под руку и указала на одного из гостей, стоящих неподалеку. Несмотря на превосходный костюм нищего, перепачканное сажей лицо и рваный шарф на голове, Фэлконер тут же узнал Брамби Макспоррана. Но его спутницу, невысокую молодую женщину с прекрасным безмятежным лицом, одетую в черную монашескую рясу и белый апостольник, Грей видел впервые. Брамби крепко держал незнакомку под руку.

– Добрый знак, – заметила Минерва.

Грей охотно согласился.

– Мистер Клак просил меня передать вам искренние извинения, – объявил полушут-полуримлянин, позванивая бубенчиками. – Кое-кто из вас уже знает, что он получил ранение в Индии. Так вот, старые раны напомнили о себе. К сожалению, он не смог присутствовать на празднике.

По залу пронесся сочувственный ропот.

– Если поверить ему на слово, – прошептал Грей, – значит, все уже в сборе.

– Кроме Микки Финиша, – напомнила Минерва и огляделась. – Его нигде не видно.

– Черт! – Почему он сам этого не заметил? – А может, его просто уложили в постель и сказали, что детское время кончилось?

– Может быть, – откликнулся из-за спины Грея Макс. – Может, он и вправду спит. Но лучше бы убедиться в этом.

Прежде чем Грей успел ответить, странный шут продолжил:

– Но мистер Клак просит всех гостей забыть о нем и повеселиться на славу. И конечно, мистер Грей Фэлконер, без которого этот праздник не состоялся бы, присоединяется к его просьбе.

И тотчас множество горящих от любопытства глаз уставилось на Грея, кое-кто зааплодировал. Грей слегка поклонился и невольно проследил за взглядом капитана Смита. Тот смотрел на Кэдзоу. Кэдзоу так же, взглядом, ответил ему, опустил глаза и отвернулся.

– Сегодня мы приготовили для вас необычный сюрприз, – продолжал шут, приглаживая черные усы и бороду. – Он снова взмахнул рукой, и Грей заметил у него на пальцах следы черной краски. Должно быть, шут недавно покрасил растительность на своем лице.

Это Минер, неожиданно осенило его. Сайлас Минер! Перекрасив усы и бороду, он совершенно преобразился. Как ни странно, черные усы и борода шли ему больше, чем светлые.

– Мы будем играть в поиски клада!

Зал загудел от всеобщего ликования.

Минер жестом попросил тишины.

– Мистер Грей Фэлконер любезно согласился предоставить нам сам клад и заверил меня, что это действительно сокровище!

Последние слова тоже были встречены радостными криками.

– Это правда? – спросила Минерва, не глядя на Грея.

– Сама увидишь, – отозвался Грей и громко произнес: – Не забудьте про подсказки, Сайлас!

Минер уставился на него хмурым взглядом.

– Про подсказки! – повторил Грей, у которого гулко забилось сердце. – Поначалу они поведут всех вас в одном направлении, а потом ваши пути могут разойтись потому, что вы по-разному поймете мои слова. Думайте как следует! Доверьтесь внутреннему голосу – или, если вам угодно, своей логике.

По бальному залу пронесся смех.

– Будьте внимательны к ближнему. В конце игры каждому достанется приз. Поосторожнее на лестницах! Вот вам первая подсказка. – Грей незаметно пожал руку Минервы. – Ищите там, где вода превращается в камень.

Гости зашумели, оживленно переговариваясь.

Кто-то крикнул:

– До реки слишком далеко! Да и ночь выдалась морозная!

Эти слова были встречены новым взрывом хохота.

– Вода есть не только в реке, – возразил преподобный Памфри, который пребывал в прекрасном расположении духа. Он ринулся в холл, увлекая за собой целую толпу. – К фонтанам!

Грей глубоко вздохнул и сказал:

– Пора!

Вместе с Минервой и Максом – и, что самое важное, с некоторыми из гостей – он затерялся среди спешащих к парадным дверям.

В холле их подхватил водоворот толпы, устремившейся к фонтанам.

– Иди, – прошептал Грей Минерве, отпуская ее руку. – Будь осторожна, дорогая.

Минерва обогнала его, словно торопилась к фонтанам, а Грей обернулся к Максу, смеясь, бурно жестикулируя и одновременно проверяя, на месте ли все «заинтересованные лица». Убедившись, что все они следует за ним, он успокоился. Кэдзоу с тревогой наблюдал за племянником, а остальные, возбужденно переговариваясь, следили за происходящим.

Макс ни на шаг не отходил от Грея.

– Пожалуй, нам тоже пора браться за дело, – заметил он и, когда Грей кивнул, поднялся на цыпочки и огляделся по сторонам. Наконец Россмара, ничуть не таясь, направился к густым зарослям остролиста, с которого для украшений были сорваны все ягоды.

Грей остался на месте, обмениваясь мнениями с Портосом Арбаклом, хваля эффектный костюм его жены и во всеуслышание объявляя, что их дочь, должно быть, унаследовала красоту матери.