Последний астронавт - Дэвид Веллингтон

– Хватит!

– Хватит! – заорал Хокинс. – Я больше не желаю слушать эти записи! Где Фостер, а? Он здесь?

– Да, – ответила Чаннаронг.

– Фостер! Выходи и покажись! – прокричал Хокинс в шуршащий шум мозга. – Дай на тебя посмотреть!

Чаннаронг приподняла прожектор и направила его прямо вперед – туда, где платформа, на которой они стояли, подходила к мясистому кольцу мозга. Возле него сидел Фостер. Он находился там все это время.

ШАРЛОТТА ХЭРРИУЭЛЛ, ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ «К-СПЕЙС» ПО ПИЛОТИРУЕМЫМ ПОЛЕТАМ: Ох, нет! Господи, нет!

Сандра Чаннаронг прошла к Фостеру и сняла с пояса фляжку. Положив воду возле его ног, она потянулась поправить надетый на нем оранжевый комбинезон. Безнадежное дело. Одежда висела на исхудавшем Фостере большими складками, собирающимися тенями. От него мало что осталось: руки и ноги превратились в кожу, свисавшую с костей, похожих на палки. Командир погибшего «Вандерера» полусидел-полулежал на груде рюкзаков и свернутых спальников. Руки бессильно упали на пол. Голова была запрокинута, лицо смотрело вверх, рот был полуоткрыт, так что виднелась пересохшая черная шишка его языка. Язык шевелился. Фостер был еще жив.

Его рука потянулась к фляжке, медленно и трудно подтащила ее к губам. Фостер набрал глоток воды и начал гонять ее во рту. Пересилив себя, Дженсен шагнула ближе. Единственный ее фонарь осветил его лицо, заострившиеся черты. Ей не хотелось на это смотреть. Из поверхности у него за спиной выходили отростки – змеистые артерии, присоединенные к мозгу. Они оплели спальники и рюкзаки, закрепляя их на месте. А потом они взобрались по голове и вискам Фостера, становясь толще. Два жирных отростка были погружены ему в глазницы. В месте их входа запеклось немного крови. Третий отросток, более тонкий, спиралью уходил в ноздрю. Было видно, как он бьется. Пульсирует жизнью.

Дженсен опустилась рядом с ним на колени, прижала ладонь к губам: только так ей и удалось сдержать крик. Фостер поставил фляжку – осторожно, словно боялся разлить ее. А потом он взял короткий цилиндрик с микрофоном на одном торце и разъемом для карты памяти на другом – диктофон. Командир «Вандерера» прижал его к своим тонким губам и зашептал. Дженсен не могла расслышать его слов за шелестом мозга у него за спиной. Договорив, Фостер нажал кнопку на боковой части устройства. Оно проиграло сказанное им, усилив до слышимости.

«Сэнди, они принесли свое радио?»

– Оно здесь, – заверила его Дженсен, похлопав по закрепленной у нее на поясе нейтринной пушке. – Они вас слышат там, на Земле. Я уверена, что НАСА передаст в «К-Спейс» все, что вы захотите сказать.

«Хорошо».

– Как? – вопросила она. – Как это случилось? Они… эти отростки – они на вас здесь напали?

Она умолкла, потому что он снова начал говорить через свой миниатюрный диктофон.

«Напали? Нет, конечно же. Я сам это решил».

– Не понимаю.

«Конечно, понимаешь. Вы ведь смотрели мои видео. Должны были видеть, что случилось с Тэрином. Слышали, что он говорил, когда был соединен с венами Объекта. Это не была невнятица: он чувствовал то же, что чувствует Объект, хотя и всего несколько секунд перед смертью. Мы с Сэнди убедились в этом с помощью ее эксперимента. После нескольких проб и ошибок мы со всем разобрались. Как выполнить свое задание. Нас отправили установить контакт с Объектом – и вот мы здесь. Я здесь».

Карта памяти выскочила из донышка диктофона. Чаннаронг вытащила ее и отбросила назад, в темноту. Рядом с Фостером лежала горка чистых карт. Она схватила новую и вставила в разъем.

– Вы разговариваете с 2I? Через отростки? – проговорила Дженсен.

Ей было необходимо все уточнить. Необходимо было ясно понять, что происходит.

«Я соединил свою нервную систему непосредственно с нервной системой Объекта. 2I. Точно. Вы ведь ее так называете».

Дженсен дотронулась до его руки. Она казалась сухой веткой, готовой переломиться от малейшего усилия. Рао позади нее пошевелилась, шагнула ближе и присела на корточки перед Фостером.

– Извините. Я – Парминдер Рао, судовой врач «Ориона». Сэр, меня очень тревожит ваше физическое состояние. Судя по вашему виду, у вас крайнее истощение. Вы выглядите так, словно не ели несколько месяцев. – Рао перевела взгляд на Чаннаронг. – Я полагаю, что это произошло уже после того, как вы покинули «Вандерер». Это так?

Чаннаронг молча кивнула.

«Она берет у меня. Я беру у нее. Не тревожьтесь. Я даже не голоден. Она дает мне то, что мне нужно. Она плохо разбирается в физиологии человека. Однако она учится. Она будет поддерживать во мне жизнь. Пока мы соединены».

– Послушай, мы можем освободить тебя от… от этих отростков, – пообещала Дженсен. – Можем вытащить отсюда. На «Орионе» места много, мы можем забрать вас с Чаннаронг домой. Обещаю, мы позаботимся, чтобы вы благополучно попали домой.

Он зашептал в свой диктофон, а потом нажал на воспроизведение.

«Нет, спасибо».

– Может, вы дезориентированы, – не сдавалась Дженсен. – Может, у вас помрачение сознания. Но мы обязаны освободить вас от этой штуки, обязаны…

– Дженсен!

Хокинс навис над ней. Она ощутила его присутствие у себя за спиной, но не стала оборачиваться.

– Дженсен, командую здесь я.

Обращаясь к Фостеру, бывший командир «Ориона-7» сказала:

– Я прошла большой путь, чтобы вас найти, и я вас здесь не оставлю. Чаннаронг, – обратилась она к ней, – помоги мне. Нам нужно снять с него эти штуки.

Чаннаронг уставилась на нее – молча и враждебно, словно кошка, моргающая в пятне света.

– Дженсен, – проорал Хокинс, – с дороги!

Тут он наклонился, схватил ее за плечи и отпихнул от Фостера. Она возмущалась и протестовала, но майор был сильнее. Он присел на корточки прямо перед командиром к-спейсовцев.

– У нас был договор, – сказал Хокинс. – Я приношу нейтринную пушку. Ты говоришь мне, зачем 2I понадобилась Земля.

Голова Фостера не шевельнулась. Возможно, она была закреплена неподвижно. Однако он поднял левую руку в недвусмысленном пренебрежении.

«Разве это не очевидно? – спросил он. – Она хочет кормить своих детей…»

РОЙ МАКАЛЛИСТЕР. «Орион-7» был запущен именно для того, чтобы это выяснить, понять, что от нас нужно пришельцам. Мы считали, что справимся с этим – что бы это ни было. И теперь… мы узнали, что все гораздо хуже, чем нам казалось.