Площадь согласия. Книга 2. Навстречу счастью - Наталья Батракова

Восьмого января Максим позвонил на мобильный Артему (именно в тот момент, когда все вернулись с кладбища и садились за поминальный стол) и сказал, что заявка на перевод должна уйти не позднее пятницы.

«Что же он еще говорил? — напряг память Артем. — “Примите мои соболезнования… Все мы там будем…” Дальше речь шла о платеже… Когда я сказал, что в пятницу сам появлюсь в Москве, он разволновался: мол, итальянцы — ребята нервные, если возникнет задержка хоть на день, сразу начнут накручивать проценты. Попросил предупредить своих в Нью-Йорке, чтобы платеж не задерживали, что я и сделал… Заявка датирована четвергом… Но почему в Доминиканскую Республику? Итальянцы изменили реквизиты и решили уйти от налогов? Бред… Что же тогда? Ошибка? Маловероятно… Ничего не понимаю!»

Тщательно все перепроверив, он тут же связался с Нью-Йорком. Да, там знали о переводе, но так как Артем Михайлович лично предупредил о грядущем списании крупной суммы денег и даже продиктовал кодовую комбинацию цифр, Крюков подтвердил банку платежное поручение. Утром банк сделал платеж, а во второй половине дня отправил клиенту отчет об операции.

Несмотря на поздний час, Артем тут же позвонил в больницу к Цеховскому, справился о здоровье и задал главный вопрос: отправил ли он платежное поручение? Ответ был отрицательный. Максим собирался сделать это в пятницу утром. Зашифрованный диск остался в сумке с компьютером, которую украли в момент нападения.

«А что случилось?» — осведомился он.

«Ничего», — машинально успокоил Кушнеров, хотя в груди похолодело…

Дело о нападении — на первый взгляд казалось, что его совершили мелкие хулиганы — принимало другой оборот. Это безупречно спланированная акция. Его догадки подтвердил срочно примчавшийся за город Дубров: основная версия следствия такая же — нападение с целью завладения компьютером.

«Или диском?» — мысленно уточнил Кушнеров. Подозревать Крюкова и обвинять людей в Нью-Йорке было не в чем: они четко выполнили инструкции шефа, который так гордился своей системой защиты капиталов.

Но каким образом в охраняемый подъезд элитного дома попали бандиты?..

— …Почему он потащил диск с собой, а не оставил в офисе? — метался Артем по кабинету.

— Может, подслушивали? — угрюмо предположил Алексей: похоже, черная полоса никак не торопилась стать белой. — Почему ты не посоветовался со мной?

— Конечно, самое время было советоваться, когда ты сидел за поминальным столом! Цеховский как чувствовал, когда надо позвонить. А вдруг он инсценировал покушение?

— Кто-кто, но только не Максим! У него прыщик вскочит — он сразу к врачам мчится, а здесь удар по голове.

— У-у-у! — взвыл Кушнеров и вдруг объявил: — Завтра лечу в Нью-Йорк.

— Никуда ты не полетишь, не пори чепухи! — повысил голос Радченко. — Ты сказал, что оставил вместо себя толковых людей? Вот и пускай копают, добиваются расследования от банка! Сегодня какое число? Шестнадцатое? Вернее, уже семнадцатое… Да за это время деньги могли несколько раз вокруг земного шара обернуться! Лучше подумай, кто кроме меня и Крюкова знал, что ты оставил Максиму диск?.. И волосы на голове оставь в покое: моей вины здесь не меньше, чем твоей, — я дал тебе такое указание! Сто процентов, нападение планировалось заранее! И совершил его тот же человек, который хотел развалить холдинг!

— Что к чему на диске, простой смертный вряд ли догадался бы… — словно не слыша его, пробормотал Кушнеров. — Он не смог бы быстро раскрыть и изменить файл… Точно! Им требовалось время, чтобы снять пароль… Заявка ушла в четверг… Приблизительно в то же время, когда Цеховский лежал без сознания между этажами на лестнице… Нет, невозможно… Только если знать пароль… Но как?!

— Думай, — кратко ответил Алексей.

На следующий день после обеда в кабинете Радченко состоялось экстренное совещание. В основном отчитывался Дубров: вызов в милиции был зарегистрирован в 20.45, в 20.15 (как показали видеокамеры) в подъезд зашел Максим, в 20.30 была отправлена заявка в Нью-Йорк… Никто чужой в это время или незадолго до этого в подъезд не входил, зато в 20.40 мимо дежурных прошли санитары, которые травили муравьев… В тот день в подъезде побывало немало чужих людей: ремонтировались две квартиры, в одну из них привозили стройматериалы, в другую сантехнику, кому-то из жильцов заносили пианино, потом кто-то долго возился с грузовым лифтом, с плановым визитом заглядывали сантехники, приехали люди в голубых халатах… Как удалось выяснить, все работы выполнялись по заявкам ЖЭС. И в санстанцию накануне звонили, просили послать санитаров… Вот только по указанному адресу никто из них не выезжал, дом просто поставили в очередь.

Выходило, что бандиты проникли в подъезд под видом санитаров. Прокрутили видеозапись, допросили дежурных, но те мало что смогли добавить к видеокадрам: голубые халаты, колпаки, один здоровый, второй — пониже, со странным, почти плоским лицом… Правда, у того, кто расписывался в журнале, охранник заметил наколки: две буквы — «г» и «к» на указательном и безымянном пальцах, а между ними — то ли крест, то ли знак «плюс».

Как рассказал следователю Цеховский, лиц нападавших он не видел, ударили из-за спины. Кстати, Дуброву так и не удалось с ним поговорить: у Максима снова поднялось давление и к нему перестали пускать посетителей.

«В отличие от многих он всегда волновался за свое здоровье. Гипертония досталась ему по наследству от матери и стала прогрессировать после того, как он набрал лишний вес, — припомнил Алексей. — Не похоже, чтобы он решился на инсценировку. Надо знать Максима: на такое он не пойдет…»

— Завтра я его обязательно навещу, — вздохнул он и заключил: — Значит, так: подозреваемых осталось трое, и все силы надо бросить на них. На сегодня все. Если у кого будут новости, сообщайте немедленно… Ты куда сейчас? — спросил он у Кушнерова, когда остальные покинули кабинет.

— Домой и в Интернет, — не задумываясь ответил Артем, которому предстояла очередная ночь без сна. — В Штатах уже начался рабочий день…

…Давление у Цеховского поднялось сразу, как только он пришел в себя и поговорил с доктором. Слава Богу, нет серьезных травм! А ведь ему с детства твердили: береги здоровье! Уродился он на свет слабеньким, подолгу и часто болел, да и наследственность хромала — мать не вылезала из больниц.

…Сколько себя помнил, Максим всегда носил на шее шарф или компресс, а еще были бесконечные банки, горчичники на спине. Он всеми и всегда воспринимался маленьким мальчиком. В смысле — низкорослым, худеньким, щупленьким. Его не брали играть в войну ребята на улице, над ним смеялись девочки, он всегда замыкал шеренгу одноклассников на уроках физкультуры. Вытянулся только в институте, где-то к пятому курсу, но все равно в сравнении с другими оставался маленьким. Что поделаешь — гены. В его семье все были невысокого роста…

Максим с детства завидовал ребятам, которые получили от природы прямо противоположные габариты, привлекательную внешность, кто жил в достатке и роскоши, кто не носил вещи, доставшиеся, как ему, от двоюродного брата. Старшему Цеховскому, работавшему скромным бухгалтером в какой-то конторе, приходилось без конца ремонтировать поношенную обувь для всей семьи. А ведь когда-то, до революции, их прадед был управляющим целой обувной фабрикой!