Никто не уйдет живым - Адам Нэвилл

Эмбер набросила кухонное полотенце на газету с пылью, а затем отвернула крышку с бутылки рома.

В саду были люди. Мужчины в белых костюмах с эластичными манжетами и резиновых ботинках. Некоторые из них двигались. Их лица скрывались под масками и капюшонами. Мужчины обходили ямы, выкопанные в черной земле. Они носили по узким тропинкам, выложенным дощечками, синие ящики, лавируя между ямами.

Одно из отверстий в земле было накрыто белой палаткой. Через ее вход Эмбер была видна согнувшаяся фигура, очищавшая что-то, что держала у самого лица.

На заднем дворе установили ширмы из брезента, чтобы люди не заглядывали в сад, и кукуруза в полях, океан вощеных листьев, колеблемых ветром до самого моря, которое плескалось и пенилось о каменистый берег, была скрыта от ее взгляда. Но она слышала, как там, вдали, шумят растения и море, старое вечное море.

На самой длинной ветке дуба, росшего посреди лужайки, были повешены за шеи четыре женщины, склонившие головы набок, как любопытные птицы. Они следили за движением под своими обутыми в ботинки ногами, пока мужчины в белых костюмах извлекали из ям все больше похожих на палки коричневых предметов. Они убирали палки в прозрачные пакеты, а запечатанные пакеты осторожно укладывали в синие пластиковые ящики.

Громко вибрирующая машина высасывала воду из ямы, выкопанной возле дома. Рядом с машиной стояла и курила женщина. Эмбер не хотела встречаться с ней взглядом, но знала, что та смотрит на нее.

Прожектора в небе высвечивали части сада белым, а другие оставляли в темноте. Эмбер не могла сказать, что было тенью, а что – человеком, поскользнувшимся в грязи, которую дождь делал только хуже. Она посмотрела в небо. Видны были только четыре больших прожектора и никаких звезд. Иногда прожектора облетали дом, иногда просто зависали. От звука винтов она нервничала, потому что знала, что за ней наблюдают и снимают ее.

В полях сбоку от своих владений, через ветки деревьев, она видела горящие свечи ночного бдения. Слышалось пение группы женщин, разбивших лагерь в поле несколько дней назад.

Внизу, в доме, гомонила толпа людей. Все они говорили друг с другом одновременно.

Голос за ее спиной позвал Эмбер по имени. Мужской голос, который она узнала, и глаза ее наполнились слезами от мысли, что Райан так близко. Но с ним что-то было не так, и когда он позвал ее снова – «Стефани» – прозвучало это так, будто рот у него был набит едой.

Она отвернулась от окна и посмотрела на красную дверь спальни, сейчас открытую и касавшуюся изножья кровати. Фигура, лежавшая на кровати, отвлекала Эмбер от Райана; она видела только верхнюю половину тела с раскинутыми руками. Лицо было скрыто. Человек в кровати не двигался.

– Стефани, – повторил Райан; слово было влажным, шипящим и не таким четким, как раньше, как будто он с трудом двигал челюстью вокруг распухшего языка. Он отвернулся, уронил голову. – Принессс тфой сссалог.

Она была уверена, что, говоря это, он истекал слюной, потому что Райан издал сосущий звук, как будто втягивал что-то обратно в рот.

– Я не хочу опоздать на работу, – сказала ему Эмбер. – Можно, я останусь у тебя? – спросила она, напуганная окружавшим ее зданием. Она не хотела провести в сельском доме еще одну ночь.

Свет за дверью спальни мигнул и погас, погрузив и без того тускло освещенный коридор во тьму. На выключателях стояли таймеры. Она больше не видела ног Райана в дверном проеме.

Эмбер выбежала в коридор третьего этажа дома. Она жила не здесь; она жила этажом ниже, в комнате с черными стенами и зеркалами.

Она слышала, как он идет вниз по лестнице. Свет от фонарей в саду скользил по лестничному окну, но Райан не смотрел на нее и, спускаясь, отворачивал лицо.

Когда Эмбер оказалась этажом ниже, Райана там не было. Она продолжала звать его по имени.

Здесь, внизу, ей было трудно слышать собственные мысли. Она не была уверена, слышится ли шуршание пленки из дверей, что вели в темные комнаты, или это голоса исходят из стен.

* * *

Эмбер разбудил телефонный звонок. Она резко села и сказала:

– Райан. Я не могу найти…

А потом осознала сразу все: она лежала на диване в гостиной своего дома, шторы были задернуты, телефон, вибрируя, полз по журнальному столику, телевизор все еще работал, а фильм, должно быть, кончился, потому что она видела меню диска на большом экране, висевшем на стене. Она уснула и увидела кошмар.

«Слава Богу».

Но вся эта информация о своем положении и окружении запутывала ее. Потому что кто-то взбегал по лестнице снаружи комнаты, и она поймала взглядом его ускользавшую тень, когда садилась.

Эмбер посмотрела на потолок.

В комнате сверху загремели, а потом стихли шаги.

Она потянулась за телефоном и попыталась разобраться, какая комната находилась прямо над гостиной.

«Твоя спальня».

Эмбер схватила телефон и ответила на звонок Джоша.

– Эмбер, это я. Я…

Она оборвала его голосом столь напряженным, что сорвалась на визг:

– Он здесь.

– Только ты и я, Эмбер. В доме никого больше нет.

Хотя пространство под крышей было не более чем узким проходом, Джош залез на чердак со своим «Маглайтом» [10]. Он быстро и тихо обошел весь дом, пока Эмбер ждала на кухне, затаив дыхание и ожидая шума борьбы наверху. Но она услышала Джоша только однажды, когда тот открывал дверь в гардеробную. Он был третьим за день человеком, обыскивавшим дом в поисках чужака.

Джош плюхнулся в мягкое кресло в гостиной, и кожаная обивка вокруг его плеч заскрипела. Он испытывал облегчение, потому что его клиентка цела, она это знала. С Джошем она чувствовала себя в безопасности, и пока что не набралась духу, чтобы спросить его, как долго он может оставаться с ней в доме. Эмбер знала, что он востребован, в основном для защиты детей сверхбогачей от похищений. В первые два года после спасения от Драча и Фергала она была постоянно окружена людьми. На третий год она захотела остаться одна и начала поддаваться уверениям полиции, что Фергал давно мертв. Но теперь она обнаружила, что жалеет о своем решении не нанимать в Девоне постоянного телохранителя.

Когда она впервые встретила Джоша, два года назад, после того, как пришли аванс за книгу и деньги за серию публикаций в газетах, Эмбер смогла лично нанять кого-то для поисков Фергала вдобавок к безуспешной полицейской охоте на него. Она с трудом поверила, что Джош когда-то служил в армии, а тем более в спецподразделении. Он не был высоким и не выглядел спортивно сложенным; его тело было крепким, но массивным, как у английских крикетистов старой школы, любимцев ее папы. Он облысел и вечно носил простецкую куртку из гортекса поверх широких черных штанов, а обувался в ботинки для треккинга. Но единственная консультация, на которой они обсудили ее личную безопасность, смену имени и то, как он разыскивает преступников и похищенных ими людей, разогнала все сомнения насчет его компетенции.