Псы Вавилона - Алексей Атеев

– Но Всесвятский мне рассказывал, что вампиры просто так проникнуть в дом не могут. Их нужно обязательно впустить.

– Правильно рассказывал. Так мы их и впустили. Откуда нам было знать, кто стоит на пороге. Думали, Всесвятский вернулся. Оказалось, другие. Впрочем, мы не жалеем, во всяком случае, я. Даже наоборот. Ну, сколько мне еще пришлось бы коптить небо, оставайся я человеком? От силы десяток лет, причем все более дряхлея. А так – бессмертие мне обеспечено. Конечно, при правильном уходе и питании. И сожитель мой, похоже, встал на подобную точку зрения. А, куманек?

Фужеров пробормотал что-то неопределенное.

– Вот видите, поддерживает. И вам, я думаю, понравится.

– Вы что же, и меня хотите обратить в вампира? – вне себя от гнева спросил Джоник.

– Естественно. Хотя, насколько я понимаю, на ваш счет у Хозяина особые планы.

– Откуда вы знаете о его планах?

– Интересный вопрос. Я и сам не могу точно ответить на него, полагаю только, что между всеми нами существует некая мысленная связь, позволяющая Хозяину контролировать ситуацию.

– Не верю. Вы меня разыгрываете. Сейчас я встану и уйду.

– Попробуйте.

Джоник вскочил и кинулся к двери, однако обитатели хижины оказались проворнее. С неожиданной для их возраста прытью они бросились наперерез. Костлявые пальцы вцепились в одежду. Слышалось прерывистое дыхание. Непонятный, но смутно знакомый запах усилился, и Джоник неожиданно вспомнил, что именно так пахло в мрачном логове из давешнего кошмара. Ему было страшно.

Джоник стал неистово вырываться, а он был неслабым парнем. Однако два старца демонстрировали недюжинную мощь. На тычки и прямые удары они не реагировали, только еще крепче вцеплялись в американца. Да и сила в них присутствовала явно не стариковская. Видимо, нападавшим помогало еще и то обстоятельство, что они прекрасно ориентировались в темноте.

Джоник бился, как раненый лев. Грохот в землянке стоял такой, словно в ней бушевало стадо слонов. Летели на пол предметы убогого быта: кастрюля, чугунок, опрокинулось ведро с водой, с грохотом рухнул навесной шкафчик с посудой, раскатилась по всем углам батарея пустых бутылок.

– Help! – взывал Джоник. – Somebody help me! – От волнения он забыл русский язык и теперь просил о помощи по-английски. Но на Шанхае иностранная речь была не в ходу, и даже если бы кто-то понял, о чем вопит американский подданный, то вряд ли бы оказал поддержку.

Это был поистине глас вопиющего в пустыне.

Борьба продолжалась уже минут десять, и силы стали оставлять нашего героя. Новоявленные вампиры не били его, не выкручивали конечности, они лишь методично и целенаправленно сковывали движения, старались придавить к полу. Джоник вдруг понял: чем больше он трепыхается, тем скорее иссякнут последние силы. Тогда он перестал сопротивляться и замер.

– Успокоился? – услышал он над ухом. – Так-то лучше. Что с ним дальше-то делать?

– Да прокуси ему жилу.

– Нет, приказано доставить в целости. Вязать его, что ли?

Услышав об ужасных перспективах на свой счет, Джоник собрал последние силы и рванулся из их цепких лап. Новоявленная нечисть никак не ожидала от своей жертвы такой прыти и растерялась. Джоник бросился к полуотворенной двери, но поскользнулся на мокром грязном полу и, стукнувшись головой об угол печки, потерял сознание.

3

Видимо, все же бывают пророческие сны. Эта мысль тут же пришла Джонику в голову, как только он очнулся. Все было именно так, как в недавнем видении: темное помещение неясных размеров, горящие свечи по стенам и запах… Пахло чем-то отвратительным и притягательным одновременно. Джоник, совсем голый, лежал на некой гладкой каменной поверхности. Он хотел было подняться, но тут же понял, что не может сделать даже малейшего движения. Тело не слушалось его. Однако разум работал по-прежнему четко и ясно. Джоник вспомнил предшествовавшие события, битву, окончившуюся столь плачевно, падение, удар… Голова почему-то совершенно не болела, и вообще, ощущение было такое, словно его заморозили. Интересно, куда это он попал? И что с ним собираются делать? Возможно, пытать. Но что именно желают выведать? Никакими тайнами он не обладает.

Страха не было, лишь лениво шевелилось некое тупое любопытство.

Послышался шорох, и в изголовье возникла темная фигура. Джоник даже не мог скосить глаза, чтобы как следует рассмотреть подошедшего.

– Поговорим? – без всяких интонаций в голосе спросил подошедший. – Ах, да… – Он провел ладонями над головой Джоника, и к тому вновь вернулась способность к движению. Американец повернул голову. Перед ним стоял мужчина выше среднего роста, облаченный в довольно странную для подобного места одежду: не то костюм для занятий спортом, не то цирковое трико. Темная чуть поблескивающая ткань так плотно обтягивала его тело, что казалась второй кожей. Впрочем, освещение было слабым, и, возможно, Джоник просто не мог рассмотреть деталей. Лицо мужчины тоже было плохо различимо, однако Джоник обнаружил, что оно настолько смугло, что вполне могло принадлежать чернокожему, хотя его черты не напоминали негроидные, поскольку были значительно тоньше. Скорее в них имелось нечто семитское.

– Почему я без одежды? – первым делом спросил Джоник.

– Не знаю, – равнодушно отозвался незнакомец. – Это меня не касается.

– Что значит – не касается?! – вспылил Джоник. – По какому праву ме..?! – Он осекся на полуслове от неожиданно накатившего приступа ужаса: Черный разговаривал с ним, не раскрывая рта. Джоник даже не мог бы точно сказать, на каком языке изъясняется его собеседник: на русском или английском. Слова эхом возникали в сознании, точно отраженные от некой металлической поверхности, настолько они были монотонны.

– Ты, я вижу, не здешний, – продолжил Черный, не обращая внимания на возгласы Джоника. – Впрочем, насколько я улавливаю, в этом месте все пришлые. Но ты прибыл сюда из-за большой воды. Страна на далеком западе. Мне приходилось уже слышать о ней. Только по этой причине я с тобой и беседую. Здешние места мне не нравятся. Слишком шумно. А я люблю покой. Конечно, не такой покой, который ты сейчас представил. Мне, в принципе, все равно, мир или война, хаос или дисциплина. Покой я понимаю как упорядочение. Давным-давно меня для этого и создали… Для упорядочения. И других тоже. Я ведь не один. Конечно, нас осталось немного, но мы существуем.

Здешние жители все разные. Нет единомыслия, нет общих целей. Словно больные. Там, откуда я родом, тоже происходило нечто подобное. После больших войн. Много пленных, много рабов… Общее сознание отсутствовало. Вернее, не текло в едином русле. Страдание, злоба, зависть нарушали единомыслие. Тогда приходили мы, и оставалось что-нибудь одно, чаще всего страх. А страх цементирует общество, что и требуется правителям. Моих владык давно нет на свете, а я все живу. Разве не удивительно? Впрочем, владыки везде одни и те же. Время не меняет способов и средств. Здесь и без меня скоро все стабилизируется. Вот я и подумал: не перебраться ли за большую воду? В твою страну. А ты бы мне помог. Слуги мои на такое не способны, а если и способны, то на это у них уйдет значительно больше времени, чем у тебя.