Орлиное царство - Джек Хайт

– Но Баальбек тебе не принадлежит, – возразил Аль-Мукаддам.

– Он будет мне принадлежать.

– А если Гумуштагин отправит людей из Алеппо на юг, чтобы отобрать его у меня?

– В таком случае мои солдаты будут сражаться рядом с твоими, – заверил его Юсуф.

Аль-Мукаддам немного подумал и кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Если мне суждено иметь господина, пусть им будешь ты.

Юсуф подъехал к Аль-Мукаддаму, и они обменялись ритуальными поцелуями.

– А теперь поехали во дворец! – сказал Аль-Мукаддам, на губах которого наконец появилась улыбка. – Твоя сестра с нетерпением тебя ждет. И мы должны устроить пир в честь нового повелителя Дамаска.

* * *

– Аль-малик аль-насир! – приветствовали люди Юсуфа, когда он вошел в зал с куполом, где все было подготовлено к пиру.

Главные эмиры Дамаска и Египта стояли вдоль стен круглого помещения. Юсуф кивнул Турану и Аль-Мукаддаму, занявшим места по обе стороны помоста, стоявшего напротив входа. Когда Юсуф в первый раз вошел в этот зал, на помосте сидел эмир Унур. Именно здесь он впервые увидел Нур ад-Дина. А теперь это место принадлежало ему. Он поднялся на помост и сел, предлагая всем остальным последовать его примеру. Затем появились слуги и поставили перед каждым гостем блюда с исходившими паром лавашом и овощным рагу с пряностями. Юсуф окунул в него кусок хлеба.

– Басмала[39], – пробормотал он и откусил кусочек, что послужило сигналом для остальных – они могли начать трапезу.

Аль-Мукаддам взял порцию рагу, прожевал ее и проглотил, после чего повернулся к Юсуфу.

– Могу я спросить о твоих планах, Саладин? Я надеюсь, ты не станешь задерживаться и сразу поведешь свою армию к Баальбеку. Мне не терпится вступить во владение своими новыми землями.

– Мы выступим до конца недели, – ответил Юсуф. – Я уверен, что Баальбек быстро капитулирует. Я предложу щедрые условия, и им будет очень невыгодно со мной сражаться.

– А затем пойдешь на север?

Все эмиры посмотрели на Юсуфа, им было интересно услышать его ответ.

– Нет, – ответил Юсуф. – Я вернусь в Каир со своими людьми. Туран останется здесь, чтобы править Дамаском.

– Шукран, брат, – сказал Туран, – но тебе не следует спешить с уходом. Никто не поставит под сомнение твое решение, если ты выступишь против Алеппо. Тогда ты сможешь стать царем Египта и Сирии!

Величайшим царем всего мира. Когда Сирия и Египет окажутся в его власти, он сможет больше не бояться франков. И заключить мир. Но для этого ему придется взять Алеппо, а сейчас там правил Аль-Салих. Юсуф убил собственного отца. Он не станет убивать сына.

– Нет, – наконец ответил он. – Аль-Салих наследник Нур ад-Дина и наш повелитель. Сирия принадлежит ему.

– Аль-Салих еще ребенок, – проворчал Туран. – Там правит регент Гумуштагин.

– Я принял решение.

Казалось, Турану очень хотелось возразить, но он прикусил язык. Вошли слуги со второй переменой – запеченным барашком, маринованным в мурри, острой смеси меда, аниса, фенхеля, грецких орехов и айвы, которую сначала вскипятили, а потом оставили бродить.

Юсуф откусил кусочек баранины.

– Твои повара превзошли себя, – сказал он Аль-Мукаддаму.

Эмир приложил руку к сердцу и поклонился.

– Они твои, если ты захочешь оставить их себе, малик.

– Нет, – сказал Юсуф. – Я забрал Дамаск. Будет жестоко лишать тебя удовольствия от столь изысканной пищи.

– Шукран, – сказал Аль-Мукаддам. – Могу я говорить откровенно, малик?

– Да, конечно.

– Тебе следует послушать брата. Алеппо не выстоит в одиночестве, к тому же всем известно, что Гумуштагин тебя не любит. Он будет искать союзников в других местах; возможно, в Мосуле или, еще того хуже, в Иерусалиме. Все они будут угрожать Дамаску. – Несколько эмиров одобрительно закивали головами.

Юсуф прекрасно понимал, почему они так рвутся в бой. Гумуштагин был опасен, а Алеппо являлся богатым призом. Они не знали, что Аль-Салих его сын. Но это не имело значения. Повелителем был Аль-Салих. Пришло время преподать этим людям урок.

Юсуф встал и подошел к одному из людей Аль-Мукаддама, согласившихся с Тураном.

– Ты человек чести, эмир?

Мужчина ощетинился.

– Конечно, малик.

Юсуф перевел взгляд на другого эмира.

– А ты? – Мужчина кивнул. – Ты, Туран?

– Ты меня знаешь, брат. Мы все благородные люди.

Юсуф окинул взглядом присутствующих, посмотрев каждому в глаза.

– Вы все называете себя людьми чести, однако предлагаете мне начать войну с вашим повелителем. – Послышались протестующие возгласы. – Тишина! Кто мы такие, если у нас нет чести? Даже самый дикий франк хранит ее до самой смерти. Неужели вы хуже, чем они? Неужели ваша верность меняется, как знамя на ветру? Неужели вы служите кому-то только в тех случаях, когда вам это выгодно? – Юсуф посмотрел Турану в глаза, и тот отвернулся.

Юсуф оглядел весь зал. Никто из эмиров не осмелился посмотреть ему в глаза.

– Когда я даю клятву, то держу ее. Вот что значит быть человеком чести. Аль-Салих наш повелитель, и мы должны его защищать. Не имеет значения, что в Алеппо регентом сейчас Гумуштагин. Он слуга нашего господина, а значит, наш союзник. И неважно, что он способен договориться с другими и выступить против нас. И, если вы действительно люди чести, вы поступите, как я.

Юсуф вернулся на свое место на помосте и сел.

Наступило неловкое молчание.

– Прежде я говорил глупости, – наконец сказал Аль-Мукаддам. – Прости меня, малик.

– Тут нечего прощать, – сказал Юсуф. – Ты высказал свои мысли, а я поделился своими. Мы не станем атаковать Алеппо. И это конец в обсуждении данного вопроса.

Февраль 1175 года: Керак

Грязь чавкала под сапогами Джона, когда он вел свою лошадь к узкой полоске земли, поднимавшейся к цитадели Керак. Стоял отвратительный зимний день, и низко нависшие серые тучи плевались дождем. Джон с ходу пересек мост надо рвом и прошел мимо отрубленных голов, выставленных на воткнутых в землю копьях. Два часовых у ворот кутались в плащи. Они даже не посмотрели в его сторону.

– Я пришел, чтобы встретиться с лордом Рено, – сказал Джон.

– Он в крепости.

Джон оставил свою лошадь с мальчишкой-конюхом в нижней части двора и сразу поспешил по пандусу в верхний двор, где уже собрались большие глубокие лужи. Людей вокруг не было. В окнах крепости гостеприимно мерцал огонь. Джон обогнул лужи и, поднявшись по ступенькам к двери, обнаружил, что она заперта. Он постучал, и почти сразу створка распахнулась.