Стекло и дерево - Сергей Буянов

– О новом муже, она бы первому тебе сообщила! Ты вот сидишь, ёрничаешь, скрывая отчаяние, а её, может, в живых нет! – выпалила Алина и ужаснулась собственных слов. То, что изначально крутилось в голове, сорвалось теперь с языка и прозвучало страшно.

– Вряд ли. Виктория Сергеевна всегда сможет постоять за себя! Или я неверно говорю?

– Верно, верно. Но пусть папа всё-таки выяснит, в чём там дело! Алина успокоилась.

– Ты выпьешь чаю? – спросила она Рима.

– Пожалуй.

– Давай только при Лине не возвращаться к этой теме, хорошо?

– Конечно. Тем более мы всё уже выяснили.

– Кстати, как тебе эта девочка?

– Она похожа на ребёнка.

– Она и есть ребёнок! Так возьми её за ручку!

– А потом на ручки?

– Все хихикаешь? Смотри, другой возьмёт! Потом будешь локти кусать!

– Можно мне самому разобраться?

– И только самому! – Алина озорно блеснула глазами.

За чаем поболтали о пустяках. Речь шла о какой-то папке Карины Львовны. Девушки всё решали, откуда её извлечь и куда доставить. Рим заскучал и собрался уходить.

Разумеется, Алина навялила его Эвелине в провожающие.

Странное у неё сердце! С одной стороны, переживает за подругу, в то же время подсовывает другу подруги Вики – подругу Эвелину Рим запутался в друзьях-подругах и сосредоточенно молчал.

Эвелина чувствовала смятение души спутника и поэтому всю дорогу помалкивала. Её безмолвие не казалось обиженным и отчуждённым, скорее – участливым. Так умолкает ребёнок, когда маме плохо.

Прощаясь, Эвелина попросила разрешения позвонить как-нибудь. Рим машинально согласился. Мыслями он был в недосягаемой дали вычурно-замысловатых лабиринтов сознания пациентов.

На крыльце отделения поджидал Пётр.

– Привет молодому академику!

– Всё издеваешься?

– Хорошо, самому молодому в мире академику!

Рим устало махнул рукой.

– О! Я вижу, ты заработался совсем, – заметил Пётр.

– Если, у тебя какое-нибудь очередное предложение, то, пожалуйста, не теряй времени!

– Нет, нет! – Пётр замахал руками для убедительности. – Никаких предложений! Я заехал пообщаться. Что тут такого?

– Извини, много работы.

– Да ведь, в самом деле, не сдохнуть же тебе на этой работе? Ты посмотри на себя! На кого стал похож? Прямо Паганель какой-то! А давай-ка вечерком в сауну!

– Некогда.

– Найдёшь пару часов! Зато отдохнешь, как следует.

– Нет, даже и не уговаривай!

– Это я скажу: Нет! Никаких девочек, никаких сомнительных личностей! Отдохнём, попаримся, если пожелаешь – капельку пива и всё! Гарантию даю, завтра себя не узнаешь! Вот что, через пару часов заеду, жди! – Петр развернулся и зашагал к своей машине.

Рим невольно посмотрел на себя в зеркало. Действительно, ничего весёлого. Разве так должен выглядеть победитель? Измождённый, усталый, будто каждую ночь таскающий на себе мешки с цементом и мукой попеременно. Отдых, как говорит Пётр, остро необходим. Что ж, сауна, так сауна! Да и до дому Пётр довезёт.

– Да не будь ты такой дурой! – воскликнула Люська. Ей никак не могло прийти в голову: как так можно? Приметить свободного и в перспективе зверски богатого, молодого мужичка, и при этом задумываться о высоких материях!

– А что Алик? – спросила она у подруги.

– Алик, – отвлечённо отозвалась Эвелина, – понятия не имею. Сам не объявляется, да и честно говоря, мне всё равно где он и что с ним.

– А вдруг объявится, что тогда?

– Да ничего. Как появится, так исчезнет.

– А что если? – Люська закатила глаза. Ей очень захотелось поиграть со старой девой. Что вот она ответит?

– Если? – переспросила Эвелина. – А вот что! Я его с тобой познакомлю!

Вот этого Люська никак не ожидала.

– Дак ведь мы с ним знакомы!

– Дак я вас поближе познакомлю!

– В смысле?

– Сама знаешь, в каком смысле!

Люська аж поперхнулась от неожиданности. Кто над кем смеётся?

– А что? Вы уже…?

– Да! В первый же вечер!

Эвелина посмотрела на себя со стороны. А ведь эта пустышка только и делает, что дурачит её! Задаёт провокационные вопросы ни о чём как бы, а затем хохочет до упаду со своими сверстницами.

Эвелина жеманно вздохнула. Вот мол, такие дела! Что и говорить, Марина многому её научила. И кто сказал, что из психушки люди возвращаются тупее, чем были? А не наоборот ли?

– Врёшь!

– Может, и вру, а может и не вру, – Эвелина загадочно прикрыла веки. Люська аж закрутилась юлой, вот-вот протрёт юбчонку!

– А, а, – начала задыхаться Люська.

– Вот когда он объявится, я вас и познакомлю. Тогда ты и узнаешь!

– Что узнаю?

– Всё!

– Разве ты не расскажешь мне? – Люська придвинулась ближе и погладила Эвелину, обхватив запястья подруги.

– О! – Эвелина освободила руки. – Да ты, подруга моя, извращенна!

– Ты что такое городишь? – возмутилась Люська. – Этим словам тебя там научили?

– Где это, там? – покраснела Эвелина.

– Дак в Москве, где ж ещё?

– Да! – облегчённо воскликнула Эвелина. – Там все поголовно так и говорят!

– Как, так?

– А вот так! Идут по улице и болтают всякую чепуху, садятся в общественный транспорт и рассказывают-рассказывают друг другу взахлёб!

– А что рассказывают?

– А вот как ты рассказывала: как им парни трусики снимают, как что!

Люська просто озверела от такого хамства. Даже не нашлась сразу, что и ответить, а Эвелина жёстко продолжала.

– Хватит, хватит! Ты меня кем считаешь?

– Тем, что ты есть на самом деле!

– Ах, вот ты как? – Люська вскочила на ноги, упёрлась ладонями в бока. Она возвысилась над подругой. Ноздри её с негодованием раздулись, щёки едва не лопнули, объёмная грудь бешено вздымалась вниз-вверх, юбчонка, наэлектризованная разъярённой плотью, вздыбилась, обнажив швы на колготках.

– Ну, ну, успокойся, – не повышая голоса, сказала Эвелина. – Ты, прямо как конёк-горбунок! Сейчас дым из ноздрей повалит!

– Да ты, – задыхалась Люська, – ты – тихушница! Вот ты кто!

– А чего мне шуметь-то? – не поняла оскорбления Эвелина.