Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев

Открывая встречу, председатель сначала коротко и с юмором поделился с односельчанами тем, как ему удалось «заманить и увести» меня из Улан-Удэ в станицу, задав всему вечеру бодрый и простой настрой. Потом он в нескольких словах рассказал о моей профессиональной биографии, а затем, приглашая меня на край сцены, сказал в мой адрес, что я у них первый посетитель из Москвы, не говоря уже о том, что у них никогда не было и, видимо, никогда не будет других представителей Министерства иностранных дел или ЦК.

Под шквал аплодисментов и, испытывая некоторую неловкость за ещё не заслуженную оказанную честь, я начал с короткого и тоже юмористического изложения моей версии «моего похищения» из Улан-Удэ их председателем, что помогло сразу же установить лёгкий дружественный контакт с аудиторией. Затем в течение примерно 30 минут я рассказывал этой благодатной аудитории о главных мировых событиях момента. Потом более часа я отвечал на вопросы слушателей, которых особенно волновали наши отношения со столь географически близким к их краю Китаем, но интересовало их и многое другое, в том числе и жизнь простых людей в других странах, положение работников ферм в Америке и т. д. Как умно и доброжелательно вели себя в течение нашего долгого вечера эти замечательные, воспитанные, правильные люди, располагая к естественному искреннему общению!

Моё выступление закончилось около половины одиннадцатого, но моё пребывание среди части слушателей продолжилось за большим ужином в столовой при клубе. Там было поставлено много по-праздничному накрытых столов, в том числе и довольно большой стол председателя, за который посадили и меня. Застолье с простыми дружескими разговорами продолжалось почти до часа ночи, а потом мы ещё минут 30 задушевно беседовали с Александром Николаевичем.

В шесть тридцать утра он заехал за мной в гостиницу, где мы с ним легко позавтракали и откуда направились на футбольное поле — местный аэродром. Почти в самой середине его центрального круга стоял небольшой самолёт, из которого выгружали почту, а рядом уже ждала посадки группа из 5–6 пассажиров. Ожидание продолжалось минут 10. Люди стали по лестнице подниматься в самолёт. Мы с Александром Николаевичем поблагодарили друг друга и душевно попрощались. Самолёт прокатился по футбольному полю, делая разворот, и без остановки побежал через одну из его боковых линий в простиравшееся за ней пространство лугов. А через 2–3 минуты мы уже поднимались в воздух, оставляя внизу гостеприимную землю замечательных людей казацкой станицы, затерянной в неведомой дали российских просторов на монгольской границе…

Как и было предусмотрено программой, в 11 часов утра я уже выступал в районном центре под Улан-Удэ, а после обеда — на одном из предприятий города. Ранним утром следующего дня обкомовская «Волга» повезла нас с сопровождавшим меня сотрудником ЦК на Байкал. По пути мне предстояло выступить в ещё одном районном центре, а потом мы посетили краеведческий музей под открытым небом.

Этот музей, находившийся довольно далеко от населённых пунктов, тогда был доступен практически только автобусным экскурсиям, что, по-видимому, объясняло полное отсутствие в нём других посетителей, когда мы там находились. Он был очень оригинален по своему замыслу и являл собой несомненный интерес. Сюда свозились или здесь собирались различные наиболее типичные старые дома, постройки, сооружения, механизмы, утварь, одежды, сельскохозяйственные орудия и всякие другие предметы, характеризовавшие историю жизни, труда и быта коренного населения и поселенцев этого края. Территория музея, расположенного в полном окружении векового леса, была фактически неограниченна и, как говорил нам его экскурсовод-куратор, могла простираться настолько, насколько потребуют экспонаты. Он рассчитывал, что со временем это будет целая деревня-музей. Увлечённый своим делом жизни куратор жил со своей женой и маленьким ребёнком в собственном доме, не имея машины и располагая только мотоциклом и лошадью для связи с внешним миром. Этим самым он как бы символизировал то уединение, в котором жили первые поселенцы Забайкалья.

Места эти были тогда ещё совсем дикими, поселки и деревни находились далеко друг от друга, асфальтовых дорог, кроме центральных, почти не существовало, кругом простирались бесконечные леса, хотя в той местности они не представляли собой непроходимую тайгу, а скорее были даже редкими. В лесах водилось много зверей. То и дело по пути попадались речки и озёра, что обещало хорошую рыбную ловлю. Зимой сообщение осуществлялось в основном на санях. Однако в те первые дни мая почва достаточно подсохла для передвижения на легковой машине, хотя иногда приходилось делать приличные объезды из-за непроходимости просёлка.

К концу дня мы прибыли в Тохорюкту, где вечером я выступал с очередной лекцией о международных делах с акцентом на советско-китайских отношениях. Там же мы переночевали в каком-то безликом, но многолюдном доме отдыха, а рано утром выехали в Горячинск на берег Байкала. После двух лекций в этом небольшом городе мы посетили бедный музей декабристов, отбывавших в тамошних краях своё царское наказание. С большим нетерпением, как, наверное, все, впервые посещающие наше легендарное озеро, я тоже хотел побыстрее выйти на берег Байкала. Эта встреча со «славным морем» для меня состоялась в небольшой живописной сибирской деревушке и вызвала во мне несомненное волнение. Сначала я просто какое-то время стоял на низком его берегу, забыв обо всём и глядя в синеватую даль спокойных волн, которые с лёгким, мягким плеском разбивались у моих ног. Потом, присев на поваленное дерево, я стал разглядывать окружавший меня зелёный берег, который убегал от меня по обе стороны длинными неровными дугами и исчезал за далёким поворотом. Какое громадное величие, какая спокойная и уверенная в себе мощь, какая неповторимая суровая красота заложены в этом «священном» озере-море!..

Мы провели одну ночь и ещё полдня на берегу Байкала, а затем, правда, изменённым маршрутом, что было даже интереснее, с одной остановкой для выступления вернулись в Улан-Удэ на берега рек Курба и Селенга. Моё неординарное пребывание в Забайкалье завершилось коротким посещением моих местных хозяев, после чего я вылетел в Москву, увозя с собой замечательные впечатления об этом необычном далёком крае. Я считаю, что мне очень повезло со всеми тремя большими, насыщенными и удивительно интересными поездками по просторам нашей невероятно огромной страны, в которых я так много узнал, увидел и услышал.

В 1993 году в соответствии с принятым ею решением и с согласия правительства Южной Африки Организация Объединённых Наций приступила к развёртыванию своей широкой миссии, получившей название ЮНОМСА, по наблюдению за организацией и проведением в этой стране первых демократических выборов. Сами выборы были назначены на конец апреля 1994 года, но работа по созданию новых механизмов и процедур их проведения началась за много месяцев до этой даты. В этой связи ООН стала соответственно направлять первые группы участников миссии уже во второй половине 1993 года, постепенно наращивая своё присутствие с приближением сроков выборов. Мне было предложено возглавить работу миссии в трёх из девяти провинций этой очень большой по территории страны уже в ноябре того же года, но выехать туда я смог лишь после завершения подготовки проекта доклада генерального секретаря по реформе Совета Безопасности, которая мне была поручена несколько ранее. Мой выезд состоялся лишь в январе 1994 года.