Операция "Горби" - Анна Гранатова

По горькой иронии судьбы во время празднования Тысячелетия крещения Руси прояснилась ключевая причина, по которой «команда» Горбачева ведет страну к краху. Этот корень зла описан еще в древних документах. И это зло — СТРАСТЬ К ЗОЛОТУ Страсть к деньгам, и особенно деньгам иностранным.

Вспомним слова отца знаменитого полководца Александра Великого, царя Филиппа II Македонского, жившего в IV веке до нашей эры. А говорил этот грек так: «Осел, нагруженный мешком золота, возьмет любую крепость»!

ГРОХОТ АРМЯНСКОЙ КАТАСТРОФЫ 3 ДЕКАБРЯ 1988 ГОДА. МОСКВА. СУББОТНЕЕ УТРО

— Севан, — сказала Ольга, и вычурные золотые серьги качнулись в ее ушах. — Знаешь ли ты, Игорь, что такое Севан?

— Озеро, — равнодушно сказал он, — большое и красивое озеро в горах.

— В моих родных горах, — с грустью в глазах добавила Ольга. — В моей Армении. Сколько лет я уже там не была! Я ведь родилась рядом с Севаном. Глаза закрою — и вижу его…

— К чему эта романтика?

Игорь отложил в сторону ручку и понял, что для дальнейшего разговора придется выбраться из-за письменного стола, заваленного книгами и бумагами.

В полировке стола тускло отражался письменный прибор из зеленоватого змеевика. Учебник по истории для средней школы остался раскрытым на нужной странице. С тех пор, как Игорю Волгину пришлось уйти со Старой площади, все его внимание поглощали школьные уроки. Своими ортодоксальными взглядами учитель истории Волгин расколол учительский коллектив на сторонников и противников «своей истории». Впрочем, все сходились на том, что интеллекту и эрудиции Волгина можно лишь позавидовать. Как жаль, что ему приходилось почти впустую тратить свой дар аналитика, за сущие копейки прозябая в обычной школе!

— Там, в горах, Игорь, осталась моя семья, мои родственники. И сейчас, когда проклятые «азеры» пошли войной на мою Армению, мне неспокойно… Нагорный Карабах, Сумгаит, погромы и волна беженцев, и что будет дальше? И моя родная сестра осталась там… в этом пекле.

— Не преувеличивай и не пугай себя.

— Тебе легко говорить! Ты — теоретик. Ученый. Книжный червь. И что тебе до того, что началась война. Ты не знаешь характер горцев…

Игорь скрестил руки на груди.

— Что ты предлагаешь?

— Пусть моя сестра переедет жить к нам. Пока не утихнет конфликт…

— Нет, это невозможно!

— Вот видишь! Ты отлично понимаешь, что начинается длительная война. И тебе неудобно, что в нашем доме… кто-то помешает тебе сидеть над твоими книжками.

Ольга встряхнула своей медно-рыжей пышной стрижкой. Ее темные глаза метали молнии. Золотые серьги раскачивались в такт изящным движениям ее длинной загорелой шеи. В гневе она была необыкновенно хороша.

— При чем тут мои книжки?

— Да ты только ими и живешь! Ты черствый и бессердечный! Ты ничего не хочешь видеть, что творится вокруг. Быть может, именно поэтому Ирис теперь целыми днями пропадает в церкви? У нее нет опоры в семье, и она ищет ее там…

— Вовсе нет. Все началось с публикации, посвященной Тысячелетию крещения Руси. Сегодня эта тема — модная. Насколько я знаю, Ирис работает на газету церковной общины. Ей за это платят хорошие гонорары.

— Христианская вера ведет к бессердечию, — Ольга усмехнулась, и массивный четырехгранный кулон на ее шее в виде книги, с мусульманским вензелем, означающим «Аллах», вспыхнул тусклым золотом. — Ты, Игорь, эгоист. Быть может, именно сейчас мою сестру убивают, а тебе на все наплевать! Ты был исполнительным чиновником на Старой площади. Ты аккуратно вел подшивку газет и журналов. Но что ты понимаешь в реальной жизни? А особенно после того, как тебя вышвырнули из аппарата?

— Ах вот в чем дело! «Вышвырнули»! Раньше ты себе таких оборотов не позволяла! Видимо, тебя совсем перестала устраивать моя зарплата. Я так и не купил тебе обещанной шубы! Но если дело только в деньгах, то, может, тебе проще найти нового мужа?

Пару секунд она раздумывала, рассеянно глядя на высокую латунную вазу с арабским орнаментом и засохшей пунцовой розой, которую почему-то забыли выбросить, когда та увяла. Из кухни доносился пряный аромат шафрана и еще каких-то специй, обильно всыпанных в плов. Бархатный бордовый ковер под ногами, по которому Ольга любила на восточный манер ходить босыми ногами, замелькал в глазах белым витиеватым узором.

— Было бы лучше, Игорь, чтоб ты спустился с небес на землю. Перестал бы измерять жизнь категориями геополитики, и говорить всякую заумь. Оглянись вокруг! Нет давно никакой политики! Идет банальная борьба кланов. Одно осиное гнездо разворошило другое… И так было всегда…

— Ого! Чувствуется мусульманская кровь. Тейпы, кланы, осиные гнезда… Так всегда было на Кавказе, но не в Союзе, — Игорь скривил губы в недовольной улыбке. — А впрочем, ты могла бы читать вместо меня историю в школе.

— Мне это не интересно. Работа и добыча денег — мужское дело, — Ольга высокомерно поправила кружевной вороник легкой кофты из изумрудного крепдешина. — И мои мысли всецело поглощены моей родной семьей, которая осталась в Армении… Мне страшно за сестру. И Севан… манит меня…

— Ну и поезжай туда!

Ольга сделала шаг в сторону и обернулась через плечо.

— И поеду! — она смерила мужа презрительным взглядом. — Как только у меня хватило ума связаться человеком… которому наплевать на мусульманскую культуру… обычаи… Это была ошибка.

— К тому же, выходя замуж, ты не смогла просчитать, что «перестройка» сделает преуспевающего чиновника нищим учителем! Что ж, скатертью дорога.

Несколько мгновений она, ошарашенно глядя на него, маячила в дверном проеме.

— Да, Игорь. Я в тебе ошиблась. Я тебя совсем не знала. А теперь, — она прикусила губу, — теперь знаю. Ты амбициозный глупец. И свою великую историческую книгу ты не напишешь никогда. Ни-ко-гда!

Он схватил со стола тяжелый и пухлый блокнот и со всей силы запустил им в сторону ядовито усмехающейся жены. Из блокнота посыпались обрывки листков, — они разлетелись по всей комнате.

Ольга исчезла.

КРОВЬ ИЗ-ЗА ВЕРЫ 3 ДЕКАБРЯ 1988 ГОДА. СУББОТА. МОСКВА. 15.00.

Пламя свечи горело неровным желтоватым пятном. Ирис рассеянно смотрела на буровато-соломенную свечу, зажатую в своих ладонях. Мягкий пчелиный воск приятно поддавался под ее пальцами, меняя форму. «Искорка жизни, — подумала Ирис. —

За окном снег и вьюга, и здесь тепло и уютно. И эти свечи…» Полноватая пожилая женщина в темном платке из козьей шерсти и черном длиннополом платье пригласила садиться за стол.

На длинном, покрытом серой льняной скатертью с красным орнаментом обеденном столе стояли традиционные сельские блюда: тарелки с сыром, с салом, антоновские яблоки, бочковые огурцы, квашеная капуста с брусникой, закуска из баклажан с луком и морковью, запеченная в духовке тыква. Огромный аляповато-цветастый чайник посреди стола, с горячим напитком из горных трав и мяты. В темном зеленовато-буром стекле запыленной бутыли угадывался кагор.