1945. Блицкриг Красной Армии - Валентин Рунов

В.И. Чуйков считает, что для наступления на Берлин в феврале 1945 года 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты могли выделить 8–10 армий, в том числе 3–4 танковые армии.

С этим также нельзя согласиться. В начале февраля из восьми общевойсковых и двух танковых армий 1-го Белорусского фронта на берлинском направлении оставалось лишь четыре неполные армии (5-я ударная, половина 8-й гвардейской, 69-я и 33-я). Остальные силы фронта нам пришлось повернуть в сторону Восточной Померании для разгрома померанской группировки.

Что касается 1-го Украинского фронта, то он в пери од с 8 по 24 февраля проводил наступательную операцию северо-западнее Бреслау (Вроцлав), В ней участвовали главные силы фронта (четыре общевойсковые, две танковые армии и 2-я воздушная армия). Противник, подтянув значительные силы, оказывал там упорное сопротивление. За 17 дней наступления соединения 1-го Украинского фронта продвинулись на 100 километров, выйдя на реку Нейсе. Попытки форсировать ее и развить наступление на запад успехом не увенчались, и войска фронта перешли к обороне по восточному берегу реки,

Нужно также учитывать, что в ходе Висло-Одерской операции наши части понесли серьезные потери. К 1 февраля численность стрелковых дивизий составляла в среднем около 5500 человек, а в 8-й гвардейской — от 3800 до 4800 человек. В двух танковых армиях имелось 740 танков (в танковых бригадах в среднем около 40, а во многих из них по 15–20 танков). Такое же положение было и на 1-м Украинском фронте.

Кроме того, крепость и город Познань, находившиеся далеко в тылу фронта, все еще были в руках противника и до 23 февраля не были взяты войсками, которыми лично руководил В.И. Чуйков.

Не следует, наконец, забывать и о материальном обеспечении войск, которые за 20 дней наступления продвинулись более чем на 500 километров. Естественно, что при столь высоком темпе продвижения тылы отстали, и войска ощущали потребность в материальных средствах, особенно в горючем. Авиация также не могла перебазироваться, так как в это время все полевые аэродромы раскисли от дождей.

В.И. Чуйков, не проанализировав всей сложности тыловой обстановки в тех условиях, пишет:

«И если бы Ставка и штабы фронтов как следует организовали снабжение и сумели вовремя доставить к Одеру нужное количество боеприпасов, горючего и продовольствия, если бы авиация успела перебазироваться на приодерские аэродромы, а понтон но-мостостроительные части обеспечили переправу войск через Одер, то наши четыре армии — 5-я ударная, 8-я гвардейская, 1-я и 2-я танковые — могли бы в начале февраля развить дальнейшее наступление на Берлин, пройти еще восемьдесят — сто километров и закончить эту гигантскую операцию взятием германской столицы с ходу».

Рассуждения о таком важном предмете со столь многими ссылками на «если бы» нельзя считать серьезными даже для мемуариста. Но уже само признание В,И. Чуйковым, что снабжение разладилось, авиация и понтонно-мостостроительные части отстали, говорит о том, что в подобных условиях предпринимать решительное наступление на Берлин было бы чистейшей авантюрой,

Таким образом, в феврале 1945 года ни 1-й Украинский, ни 1-й Белорусский фронты проводить Берлинскую операцию не могли.

В.И. Чуйков пишет: «4 февраля командующий 1-м Белорусским фронтом собрал на совещание в штаб 69-й армии, куда он прибыл сам, командармов Берзарина, Колпакчи, Катукова, Богданова и меня. Мы, уже сидя за столами, обсуждали план наступления на Берлин, когда раздался телефонный звонок по аппарату ВЧ. Я сидел почти рядом и хорошо слышал разговор по телефону. Звонил Сталин. Он спросил Жукова, где тот находится и что делает. Маршал ответил, что собрал командармов в штабе армии Колпакчи и занимается вместе с ними планированием наступления на Берлин.

Выслушав доклад, Сталин вдруг совершенно неожиданно, как я понял, для командующего фронтом потребовал прекратить это планирование и заняться разработкой операции по разгрому гитлеровских войск группы армий «Висла», находившихся в Померании».

Но такого совещания 4 февраля в штабе 69-й армии не было. Поэтому и разговора по ВЧ с И.В. Сталиным, о котором пишет В.И. Чуйков, также не было,

4–5 февраля я был в штабе 61-й армии, которая развертывалась на правом крыле фронта в Померании для действий против померанской группировки противника. Не мог быть на этом мифическом совещании командующий 1-й гвардейской танковой армией М.Е. Катуков, так как согласно директиве фронта от 2 февраля 1945 года он производил с утра 3 февраля перегруппировку войск армии с Одера в район Фридеберг — Берлинхен — Ландсберг. Командующий 2-й гвардейской танковой армией также не мог быть на совещании по причине болезни (в это время исполнял обязанности командарма генерал А.И. Радзиевский). Да и сам В.И. Чуйков 3 февраля находился в городе Познани, откуда он доносил мне о ходе борьбы за крепость и город.

Видимо, память подвела В.И. Чуйкова.

Следует заметить, что на Одер 8-я гвардейская армия В.И. Чуйкова вышла лишь в 50-процентном составе своих соединений. Остальные силы до 23 февраля сражались за Познань.

После перегруппировки войск фронта в Померанию на Одере оставалось три с половиной армии, а обстановка на берлинском направлении с первых же дней февраля начала осложняться, 2 и 3 февраля немецкая авиация непрерывно бомбила боевые порядки 5-й ударной армии Н.Э. Берзарина на захваченном плацдарме у реки Одер. За эти дни авиация противника сделала 5008 самолето-вылетов, причинив серьезные потери войскам 5-й ударной армии. Противник во что бы то ни стало стремился ликвидировать плацдарм в районе Кюстрина. Здесь против плацдарма начали появляться его новые части» переброшенные с других фронтов, Командующий 5-й ударной армией Н.Э. Берзарин просил усилить действия нашей авиации. Но она из-за непогоды наносить активные удары не могла.

Вот одна из моих телеграмм Военному совету 5-й ударной армии, из которой легко составить впечатление о сложившейся обстановке:

«Военному совету 5-й ударной армии, командирам корпусов и командирам дивизий 5-й ударной армии.

На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача удержать захваченный плацдарм на западном берегу р. Одер и расширить его хотя бы до 20 км по фронту и 10–12 км в глубину.

Я всех вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от войск исключительной стойкости и доблести.

К сожалению, мы вам не можем пока помочь авиацией, так как все аэродромы раскисли и взлететь самолеты в воздух не могут. Противник летает с берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы. Рекомендую:

1) зарываться глубоко в землю;

2) организовать массовый зенитный огонь;

3) перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью;

4) днем отбивать атаки врага.

Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха, который вы не только можете, но обязаны обеспечить.

В. И. Чуйков утверждает, что вопрос о возможности взятия Берлина еще в феврале 1945 года поднимался им впервые на военно-научной конференции в Берлине в 1946 году, но тогда он не получил широкого освещения. Действительно, этот вопрос ставился на конференции, но не В.И. Чуйковым, а представителем Генерального штаба генерал-майором С.М. Енгоковым. Автор же вое поминаний, как мне помнится и как это видно из стенограммы его выступления, по данному вопросу ни словом не обмолвился».