История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - Филип Хитти

Большинство сирийских эмигрантов были дельцами, но часть приходилась на рабов, солдат, монахов и мастеров творческих профессий. Сирийские архитекторы и скульпторы сыграли важную роль в развитии позднеэллинистических стилей, обычно называемых византийскими. Еще во II веке в Риме трудились зодчие из восточных провинций. Инженером, который построил для Траяна мост через Дунай во время второй кампании против даков, был уроженец Дамаска Аполлодор. Именно он позже спроектировал в ознаменование побед своего покровителя форум Траяна в Риме с храмом, библиотекой и до сих пор стоящими колоннами. Такой прием, как установка статуи на колонне огромной высоты, был характерен для Северной Сирии.

Вероятно, мастеров-художников из Сирии пригласили для украшения новой столицы Равенны, куда Гонорий (395–423) перенес свой двор, дабы укрыться от опасностей германских вторжений. Они остались там, чтобы обучить своему ремеслу местных художников. Сирийцы ввели в обиход мозаику и другие декоративные мотивы. В V веке Равенна стала художественной столицей Северной Италии. Ее школу искусств и архитектуры называют «полусирийской». После Равенны представителем восточной культуры на итальянской земле стала Венеция. Да и сам город Равенну тоже называли полусирийским. Его епископами были сирийцы. Гость из Галлии, который, видимо, был знаком с сирийцами на юге Франции, обратил внимание на их земляка-псалмопевца. Должно быть, там еще было много сирийских диаконов и монахов.

В интеллектуальной жизни Византийской Сирии в ее ранний период царила неразбериха. Полемика между христианскими и нехристианскими греческими и латинскими авторами велась в течение многих лет после того, как Константин принял новое вероисповедание. Неоплатонизм, расцвет которого пришелся на III век и первые десятилетия IV и двумя главными выразителями которого были сирийцы Порфирий и Ямвлих, еще не проявлял никаких признаков упадка. Отцы церкви с трудом, понемногу выдвигались в лидеры мнений. Софисты и риторы отступали, но не уходили со сцены.

Самым плодовитым из сирийских риторов IV века был Либаний (314 – ок. 393), уроженец Антиохии, имя которого намекает на какую-то связь с Ливаном. Получив образование в Антиохии и Афинах, Либаний основал школу риторики в новой столице империи. Он также преподавал в Никее и Никомедии, а в возрасте сорока лет вернулся в родной город, где еще сорок лет оставался активным оратором, учителем и государственным мужем, который был на короткой ноге с высшими сановниками и императорами. Либаний никогда не утруждал себя изучением латыни, презирал христианство как врага истинной культуры и не видел ничего хорошего нигде, кроме эллинизма. Он с разочарованием и огорчением узнал, что его самый многообещающий ученик в Антиохии, будущий Златоуст, отрекся от греческих богов ради Христа. Другим его учеником был Василий Великий (329–379), который учился у Либания или в Константинополе, или в Антиохии, а затем стал епископом каппадокийской Кесарии и поборником православия против арианства. Литургия святого Василия, пересмотренная Иоанном Златоустом, до сих пор используется и в греческой православной, и в католической церкви. Старость Либания была омрачена телесными страданиями после удара молнии и упадком языческой философии, последовавшей за прискорбной смертью его поклонника и покровителя императора Юстиниана, умершего в 363 году.

Дошедшие до нас труды Либания, в основном письма и речи, рисуют перед нами яркую картину времен и мест, в которых он жил. Они также позволяют нам бросить взгляд на тогдашние методы обучения. В Антиохии занятия продолжались в зимние и весенние месяцы; летом время посвящали празднествам. Занятия начинались рано утром и продолжались до полудня. Некоторым учащимся было не более шестнадцати лет. Высшее образование находилось в руках риторов. В крупных городах преподавателями риторов выбирали местным сенатом, в мелких – целой общиной. Риторы учили, декламировали, показывая пример, и отвечали за поддержание дисциплины. В Антиохии они организовались в три корпорации, каждая со своим председателем. За свои услуги риторы получали плату от городов и от студентов. Ядро учебной программы составляла греческая классика. Латынью занимались только те, кто намеревался сделать государственную карьеру. Упор делали на логику. Аристотель пережил второе рождение после того, как его заново открыл Порфирий.

Одним из корреспондентов Либания был Аммиан Марцеллин (ок. 330–401), тоже антиохиец. Аммиан родился в знатной греческой семье, в юности поступил в армию и за долгую и достойную службу в Месопотамии и Галлии добился высоких постов. В конце жизни он написал на латыни продолжение Тацита, от которого сохранилась лишь часть. В нем он больше обычного уделяет внимание народному и личному характеру и общественным институтам. Аммиана можно считать последним древнелатинским писателем, поистине заслуживающим звания историка. В отношении к христианству он проявил больше терпимости, чем Либаний. Подобно Либанию, он безмерно гордился своим родным городом и страной. С Антиохией, по его словам, «нелегко мог бы тягаться какой другой [город] как местными, так и стекающимися сюда богатствами»; Финикия, «примыкающая к Ливанскому хребту», «страна красивая и прелестная, прославленная большими и прекрасными городами»; Палестина славится «прекрасно обработанными землями»; Римская Аравия «изобилует разнообразными товарами и покрыта крепостями и фортами», а среди ее «огромных» городов «Бостра, Гераза и Филадельфия, которые защищены крепкими стенами».

Благодаря плодовитости таких авторов, как Либаний и Амми-ан, Антиохия превратилась в интеллектуальную столицу Северной Сирии. Там получили образование и Арий, и Несторий. Сияние ее усилилось, когда к нему прибавились блестящие творения христианских ораторов и авторов, в первую очередь Иоанна Златоуста (347–407).

Иоанн учился на юриста, но вскоре оставил учебу и стал вести аскетическую жизнь на горе неподалеку от города. Может быть, это была суровая гора Сильпий, где его поминают под именем Мар Юханна наряду с местным мусульманским святым, где община веками поддерживала в гроте свет неяркой лампады. В своих красноречивых проповедях в родном городе он осуждал распущенность нравов и роскошества. Богатых он корил за то, что те приобрели свое богатство насилием, обманом, монополией и ростовщичеством, и за безразличное отношение к участи неимущих и неблагополучных. В эту эпоху церковности и богословия он обращался к обществу и общественным вопросам. Он настолько прославился талантом проповедника, что в 398 году его избрали патриархом Константинопольским. Там он продал в пользу нуждающихся сокровища, накопленные его предшественником, и продолжал в проповедях вести ту же линию. Он настаивал, что неверность мужа – не меньшее зло, чем неверность жены. Он начал «мести лестницу сверху».

Такое бескомпромиссное требование нравственной и социальной реформы, несомненно, должно было привести к конфликту с двором. Одним из нажитых им могущественных недругов была пылкая Евдокия, жена Аркадия, которую Иоанн в своих речах сравнивал с Иродиадой и возражал против установки ее статуи возле большой церкви. Дважды его изгоняли из столицы. На всем пути в ссылку на дальнюю границу империи недалеко от Кавказа он стойко держался до самого конца. Но, вынужденный совершать длительные переходы, невзирая на зной и дождь, он не выдержал и умер в пути. Его тело позднее перевезли в Константинополь и похоронили с большой помпой. Его слава величайшего проповедника ранней церкви посмертно принесла ему прозвище Хризостом – Златоуст. Его проповеди, исполненные скорее красноречия, нежели знания, проливают некоторый свет на жизнь общества его времени. На все времена он останется одним из замечательнейших учителей христианской нравственности, которых дала нам церковь.