День луны - Чингиз Абдуллаев

— Он говорит, что здесь очень опасно. Он считает, чтонельзя оставлять здесь пассажиров, когда в Либерии идет война, сэр. Он говорит,что у нас и так не хватает самолетов и вертолетов для наших людей, сэр.

— Правильно говорит, — кивнул генерал, —дайте им заправиться, и пусть они летят в свою Кению. У меня и без них своихпроблем хватает.

— Но, сэр, испанцы просили нас о помощи, —возразил сидевший рядом с генералом сухощавый полковник, начальник штабаприбывшего экспедиционного корпуса американских вооруженных сил.

— Пусть испанцы летят за ними в Кению и тамдоговариваются со своими земляками, — подвел итог генерал, — у менянет места и еды еще для ста человек.

— Из Мадрида уже вылетел самолет, сэр, — возразилснова полковник, — они будут здесь через час. Может, можно было бывыторговать за наш бензин женщин и детей? Наши журналисты смогли бы потомрассказать об этой гуманной акции.

— Да, — сказал генерал, — а вы точно знаете,что они будут через час?

— Они уже вылетели, сэр, — подтвердилполковник, — кроме того, нам звонили из Вашингтона и просили оказать имсодействие.

— Вот пусть Вашингтон сам и занимается этимипроблемами, — пробормотал генерал. — Хорошо, — наконец сказал они, обращаясь к своему офицеру, приказал: — Заправьте их самолет в обмен наженщин и детей. Как только они заправятся, пусть убираются отсюда ко всемчертям. А всех освобожденных заложников переведете в зал ожидания. Там, правда,нет кондиционеров, но, думаю, через час они уже будут сидеть в другом самолете,который летит за ними.

— Слушаюсь, сэр, — улыбнулся офицер.

— А вы, полковник, — обратился генерал к своемуначштаба, — найдите журналистов, и пусть они пощелкают наших освобожденныхиспанцев. Я сегодня беседовал с этими щелкоперами из Си-эн-эн. Вместо тогочтобы показывать про нас гадости, пусть расскажут об освободительной миссииамериканской армии.

— Это мудрое решение, генерал, — улыбнулся вследза молодым капитаном и полковник, — сегодня об этом узнает весь мир.

Вышедший от генерала офицер снова сел в джип и поехал ксамолету. Переда ждал его у входа в самолет. Капитан поднялся к нему.

— Мы заправим ваш самолет только в том случае, если выосвободите женщин и детей, — твердо сказал офицер, — иначе никакойзаправки не будет.

— Хорошо, — очень недовольно ответилПереда, — мы дадим ответ через пять минут.

Офицер еще не спустился на землю, когда Переда уже звонил посвоему телефону.

— Питер, — прохрипел он, — где вы пропали,черт вас возьми!

— Я уже в аэропорту. Скоро буду на борту вашегосамолета.

— Они требуют, чтобы я освободил женщин и детей.

— Это же прекрасно, Мигель. Зачем нам возиться сдетьми? Немедленно освобождайте.

Но смотрите, чтобы вас не обманули.

— Сеньор, — закричал Переда офицеру, который ужеотъезжал в своей машине, — мы согласны! Только быстрее заправляйте нашсамолет. Мы хотим вылететь, пока светло.

— Конечно, — улыбнулся капитан.

Через десять минут к самолету уже подъезжали бензовозы.Почти одновременно с ними из самолета начали выходить женщины и дети.

В основном это были темнокожие пассажирки из Кении, летевшиена родину. И четверо детей. Американские журналисты, приехавшие запечатлеть волнующиймомент американо-испанской дружбы, были несколько смущены.

Из этого самолета выходили одни темнокожие.

Правда, в конце появилась супруга испанского консула ссыном. И на нее сразу набросились все пятеро журналистов, специально прибывшихв аэропорт на съемки.

Пассажиры даже не подозревали, что полковник специальнозадерживал заправку самолета до приезда журналистов, чтобы достойно отразитьэти события на американском телевидении. Пока на землю спускались женщины идети, к самолету подошел неизвестный мужчина в форме офицера американских ВВС.Никто не обратил внимания, как неизвестный поднялся на борт самолета и быллюбезно принят террористами.

Через полчаса самолет был готов к взлету.

Командир авиалайнера запросил разрешение на взлет. В это жевремя из Мадрида передали, что посланный самолет уже подходит к Монрови.Генерал колебался. Он не хотел ошибиться в таком вопросе. Ожидание становиласьневыносимым. Переда лично решил провести переговоры с представителямиамериканских вооруженных сил.

— Господа, — сказал он, — если через пятьминут нам не разрешат взлет, мы начнем убивать пассажиров. Каждые пять минут поодному человеку.

— Он блефует, — убежденно сказал полковникгенералу, — он не посмеет такого сделать. Все сошедшие с самолета женщиныуверяют, что с ними хорошо обращались.

Ровно через пять минут Переда выбросил на бетонную дорожкутруп штурмана. И через минуту получил разрешение на взлет. Для сентиментальныхамериканцев, даже находившихся в горниле гражданской войны, каждая человеческаяжизнь была величайшей ценностью.

Генерал понял, что он рискует окончательно подорвать свойпрестиж, если из самолета выбросят еще один труп. Такого ему не простятникогда. Поэтому он забыл про все договоренности с испанцами, про переговорыМадрида и Вашингтона. Он фактически спас шестьдесят восемь женщин и четверыхдетей. И все это сегодня покажут по телевизору. Правда, к большой бочке медабудет добавлена очень неприятная ложка дегтя в виде трупа несчастного штурмана,выброшенного из самолета за задержку со взлетом. Но это были уже издержки,возможные в таком трудном деле, как освобождение заложников.

Один труп покрывался освобожденными женщинами и детьми. Нокаждый последующий труп серьезно перекрывал все возможные плюсы от сделки сбандитами и террористами.

Особенно огорчен был капитан, поверивший в свободолюбиеПереды и его людей. А на самом борту корабля, куда в форме офицера американскихВВС поднялся Питер Бустен, никогда в жизни не служивший в американской армии,царило подлинное ликование. Теперь ни Переда, ни его помощники не сомневались вуспехе операции. Переда набрал номер телефона своего старого друга — АркадияАлександровича Майского и спросил у него:

— Как ваши дела?

— Все в порядке, — услышал он довольный голосМайского, — мы уже взлетели. Все идет по плану, Мигель. Деньги на бортусамолета.

И тогда Переда закричал на весь самолет, приказавстюардессам раздать всем пассажирам шампанское. А через минуту самолет получилправо на взлет.

Увидев вернувшегося обратно в самолет полковника. Седой неудивился. Он просто кивнул ему головой, как старому знакомому.

А вот Майский, наоборот, ревел от возмущения.