С тобой мои мечты - Мэй Макголдрик

— Ты говорил мне, что у тебя есть женщина в самом доме.

— Была… есть. У меня всегда парочка под рукой. Они готовы на все ради меня. — Нед недовольно покачал головой. — Но служанки в этом доме какие-то странные. Они слишком преданы своей хозяйке, чтобы я мог положиться на них в этом деле.

Доводы каменщика показались плантатору убедительными.

— Что ты намерен делать, когда окажешься внутри?

Нед вскинул голову и самодовольно ухмыльнулся.

— Я так себе это представляю. Мы соберемся в таверне, и я подробно расскажу вашим людям, как пробраться в Мелбери-Холл. Опишу усадьбу, объясню, что к чему. Затем мы разделимся и встретимся в Гроув. Это кучка пустых заброшенных хижин в дальнем конце поместья, где будут ждать меня ваши головорезы. А тем временем я договорюсь со своей девушкой, она спрячет меня у себя в повозке и провезет в Мелбери-Холл. Оказавшись на месте, я прокрадусь в конюшню и подожгу ее. Поднимется суета, как всегда бывает во время пожара, все выбегут из дома во двор. Наверняка на помощь подвалит еще куча народа из Солгрейва и из деревни.» Вот тогда-то и настанет время действовать вашим людям. Мы схватим негритянку и скроемся. — Нед Кранч гордо выпрямился и с торжеством посмотрел на плантатора. — Ну как вам мое предложение?

Хайд подошел к окну и задумался, растирая ладонью грудь. Минутная стрелка на часах сдвинулась на одно деление и замерла. Время шло, но Хайд не торопился с ответом. Наконец плантатор повернулся и хмуро бросил каменщику:

— К черту конюшню, мистер Кранч. Подожгите усадьбу.

Она спряталась под телегой, пытаясь укрыться от дождя. Из вороха одеял, окутавших девушку шерстяным коконом, выглядывало лишь ангельское личико. Миллисент заметила ее, когда передавала вторую корзину с едой семье беженцев, собравшейся вокруг дымящегося костра. Девушка с беспокойством следила за грумом, тащившим последнюю корзину.

Миллисент забрала у него провизию и шагнула к телеге.

— Бедняжка возьмет хлеб, но ничего не станет есть сама, — предупредила старая женщина, стоявшая рядом с дряхлой коровой, впряженной в повозку. — Она уже припрятала полбуханки хлеба из той корзины, что вы передавали нам вчера. Девочка, должно быть, думает, что ее ребенок родится с полным набором зубов.

Миллисент заглянула под телегу и протянула девушке корзину с едой.

— Здесь не так уж много, но вы можете взять себе этот хлеб, сыр и вяленое мясо.

Из шерстяного кокона показалась тонкая рука. Девушка нерешительно потянулась к корзине и взяла немного сыра. Холодной ладонью она коснулась руки Миллисент. Одеяло распахнулось, открывая огромный живот.

— Ваш ребенок уже совсем скоро появится на свет, да? — мягко спросила Миллисент. Девушка быстро спрятала еду под одеяло. — Почему бы вам не пойти со мной в дом? Здесь не самое подходящее место для рождения малыша.

В глазах девушки мелькнул ужас. Она отшатнулась от Миллисент, спряталась в своем укрытии и отвернулась.

— Она не выйдет! — крикнула старуха, шагнув поближе к костру.

Миллисент неохотно выпрямилась и повернулась к старухе.

— Эта девушка — ваша родственница?

— Нет, она мне не родня. Да и все здесь ей чужие. Я нашла ее на дороге, ведущей в Глазго, и взяла к себе в повозку.

— Вы не знаете, есть ли у нее семья? Куда направлялась эта девушка? Может быть, она ищет родных?

— Никого она не ищет, мэм. Нет у нее родных. Это я вам точно говорю. — Старуха оглянулась на телегу. — Эта бедняжка сказала, что ее зовут Джо. Не знаю, то ли она сказочная фея, то ли ее просто выгнали из дома из-за того ребенка, что носит в себе. Думаю, у нее нет никакого мужа. Никто ее не ждет, и идти ей не к кому. Во всяком случае, она ни разу не упомянула никого из своих родных.

— Я бы хотела взять ее с собой в Баронсфорд. По крайней мере она сможет родить ребенка в чистой сухой комнате, где о ней как следует позаботятся. Вы не могли бы спросить ее, не хочет ли она пойти со мной?

— Она понимает все, что вы говорите, мэм, но вряд ли послушает меня. — Старуха ткнула пальцем в сторону телеги. — Взгляните на нее. Эта глупышка испугалась даже того, что вы заговорили с ней.

Миллисент заглянула под телегу и увидела, что девушка испуганно сжалась в комочек, закутавшись в свое одеяло.

— Если вы тоже пойдете со мной, может быть, она почувствует себя в большей безопасности?

Старуха покачала головой.

— Я останусь здесь, мэм. Когда вода спадет, я уйду с этими людьми дальше. Нет, мне не нужна сухая комната на один день, мэм. — Старуха плотнее закуталась в шерстяную шаль и заковыляла к костру.

Миллисент попыталась взять себя в руки, но мешал противный ком в горле. Она снова взглянула на будущую мать, скорчившуюся под телегой.

Леди Эйтон была уверена, что сама ждет ребенка. Все указывало на это, ошибиться было невозможно. И теперь, глядя на испуганную женщину, зябко кутавшуюся в грязное одеяло, Миллисент необычайно остро ощутила, какая пропасть разделяет их. Джо, укрывшись от дождя под грязной телегой, отчаянно хватает жалкие ломти хлеба. Она лишена надежды на будущее для себя и своего ребенка. И Миллисент, у которой есть муж и дом, которая лишь ждет подходящего момента, чтобы сообщить Лайону о своей беременности.

Грум тронул леди Эйтон за плечо.

— Его светлость здесь, миледи.

Миллисент посмотрела на дорогу и увидела, как рядом с ее каретой остановился экипаж Лайона. Она приподняла вымазанный в грязи подол накидки и направилась к мужу, осторожно ступая по скользкой земле. Когда она подошла ближе, из экипажа выскочил Питер Хауитт.

— Могу я сделать что-нибудь для вас, миледи? — почтительно спросил он.

— Проследите, пожалуйста, чтобы эти пустые корзины вернули обратно на кухню. Их нужно наполнить и снова доставить сюда. И еще добавьте побольше одеял. Я буду вам очень признательна.

— Я немедленно займусь этим.

Ступив на подножку кареты, Миллисент увидела мужа. Глаза ее тут же наполнились слезами. Эйтон втянул жену в экипаж и заботливо привлек к себе. Дверца кареты захлопнулась, отгородив их от окружающего мира. Миллисент только заплакала, спрятав лицо на груди Лайона. Ее сердце разрывалось от сострадания. Лишенные крова люди причиняли ей невыносимую боль.

— Это совсем не та сказочно-прекрасная Шотландия, о которой ты столько слышала. Правда, любовь моя?

— Как это грустно, Лайон, — всхлипнула Миллисент, — бедных горемык лишили всего. У них впереди долгий и изнурительный путь, который, похоже, закончится ничем. Их оторвали от родных, отняли землю, дома — все, что было им дорого. Но как ни странно, эти люди сохранили гордость.

Лайон крепко обнял жену и бережно прижал к груди, покрывая поцелуями волосы.

— Это сильные люди, любовь моя. Им пришлось противостоять грубым домогательствам короля Генриха и его английских громил. Они выдержали не одно сражение с армиями грабителей, мародеров и предателей всех сортов. А теперь этих людей оставили без крова те, кто разжирел благодаря их трудам. Но они по-прежнему сильны и горды, как ты сказала. А с помощью таких благородных людей, как ты, способных сочувствовать чужому горю, они справятся и с этим испытанием. — Лайон обхватил ладонями лицо Миллисент и осушил ее слезы поцелуями. — Но ты не должна так сильно расстраиваться всякий раз, когда появляешься здесь. Этим людям нужно видеть тебя сильной. Они нуждаются в тебе так же, как и я.