Гражданская кампания - Лоис МакМастер Буджолд

Марк недоуменно вскинул брови. Марсия? Практичная Марсия? Возьмет на себя отлов жучков и отправит Энрике заниматься генетикой (и безо всяких там стихов)? Марсия, которая поддерживает порядок в лаборатории, занимается поставками и поставщиками и не спускает жучье маслице в унитаз? И плевать, что она смотрит на него, как на отвратительного жука-переростка, которого ее сестра зачем-то держит вместо домашней зверушки. Марк ни на секунду не сомневался, что Марсия способна справиться с чем угодно…

– Энрике?..

– М-м-м? – отозвался Энрике, не поворачивая головы.

Марк привлек внимание эскобарца, выключив комм, и пересказал предложение Марсии.

– Да, это было бы чудесно! – просиял Энрике, как жучок-светлячок, и с надеждой улыбнулся Марсии.

На том и договорились, хотя у Карин был такой вид, будто ей не слишком хочется делиться акциями с сестрицей. Марсия решила отправиться в особняк Форкосиганов немедленно. Марк с Энрике встали.

– С тобой ничего не случится? – тихонько спросил Марк Карин, пока Катриона переписывала на диск модели.

– Нет, – улыбнулась она. – А с тобой?

– Я скоро взвою! Сколько это еще продлится, как ты думаешь?

– Все уже решено, – произнесла Карин с пугающей убежденностью. – Я покончила со спорами, хотя не уверена, что они это поняли. С меня хватит. Пока я живу в родительском доме, дочерний долг вынуждает меня подчиняться правилам, какими бы дурацкими они ни были. Как только я придумаю, как мне перебраться куда-нибудь еще, не нарушив при этом мои далекоидущие планы, я уйду. Если понадобится, навсегда. – Она решительно сжала губы. – Не думаю, что задержусь там надолго.

– Вот как! – Марк не слишком хорошо понимал, что она надумала, но звучало это… зловеще. Его ужасала мысль, что из-за него, Марка, Карин потеряет семью. У него ушла целая жизнь, чтобы занять место в своей собственной. И клан коммодора казался ему золотым убежищем… – Это… одиноко. Когда ты сам по себе.

– Значит, так тому и быть, – пожала она плечами.

Деловая встреча завершилась. Последний шанс… Они уже шли по коридору, когда Марк набрался храбрости.

– Есть ли какие-нибудь сообщения, которые я могу передать? – быстро спросил он Катриону. – В особняк Форкосиганов, я имею в виду? – Он был абсолютно уверен, что по возвращении брат напрыгнет на него из засады (судя по инструктажу, что тот устроил Марку при выходе из дома).

Катриона мгновенно замкнулась. Она отвела взгляд и коснулась рукой болеро – слева, напротив сердца. Марк уловил едва слышное шуршание дорогой бумаги под мягкой тканью. Интересно, какой эффект окажет на Майлза информация о том, где хранится образчик его эпистолярного жанра?

– Передайте ему, – наконец произнесла она (уточнять кому необходимости не было), – что я принимаю его извинения. Но не могу ответить на его вопрос.

Марк знал, что его братский долг – замолвить словечко за Майлза, но болезненная сдержанность этой женщины выводила из равновесия. Наконец он неуверенно пробормотал:

– Он очень беспокоится, знаете.

Эти слова вызвали у нее мгновенное подобие улыбки. Она кивнула:

– Да. Я знаю. Спасибо, Марк.

Похоже, тема закрыта.

На улице Карин повернула направо, остальные – налево, где позаимствованный оруженосец поджидал в позаимствованном лимузине. Марк обернулся. Карин брела, опустив голову, глядя прямо перед собой.

Майлз специально оставил дверь комнаты открытой, чтобы услышать, как вернется Марк. Едва заслышав шум, он выскользнул в холл и свесился с балкона, хищно уставившись вниз, на фойе. Единственное, что удалось определить сразу, – Марк сильно вспотел из-за того, что в такую жару напялил на себя все черное. Плюс – обилие жира.

– Ты видел ее? – требовательно спросил Майлз.

Марк, задрав голову, ехидно посмотрел на брата и коротко ответил:

– Да.

Майлз судорожно вцепился в перила.

– Что она сказала? Как по-твоему, она прочла письмо?

– Надеюсь, ты не забыл, что весьма недвусмысленно пригрозил меня прикончить, если я посмею спросить, прочла ли она твое послание, и вообще каким-то образом коснуться этого предмета в разговоре.

– Напрямую! – нетерпеливо отмахнулся Майлз. – Ты отлично понял, что я имел в виду не спрашивать напрямую! Я только хочу знать, не можешь ли ты сказать… что-нибудь.

– Если б я мог понять, о чем думает женщина, выглядел бы я вот так? – Марк, сердито сверкнув глазами, провел рукой по лицу.

– Откуда мне, к черту, знать? Ты всегда угрюмый. – В последний раз это было из-за несварения желудка. Хотя в случае с Марком желудочные проблемы всегда связаны с проблемами эмоциональными. Спохватившись, Майлз запоздало поинтересовался: – Ну и… Как поживает Карин? С ней все в порядке?

– В некотором роде, – скривился Марк. – А может, и нет.

– Вот как! – Чуть помедлив, Майлз добавил: – Черт. Мне очень жаль.

Марк пожал плечами. Глядя вверх на Майлза, он с досадливой жалостью покачал головой.

– Вообще-то Катриона передала тебе со мной послание.

Майлз чуть было не нырнул через перила.

– Что? Что?!

– Она просила передать, что принимает твои извинения. Поздравляю, дорогой братец, похоже, ты выиграл тысячеметровый заплыв. Смею добавить, что ей следовало бы подкинуть тебе очков за стиль.

– Ура! – Майлз грохнул кулаком по перилам. – Что еще? Она что-нибудь еще сказала?

– А чего еще ты ждал?

– Не знаю. Чего-нибудь. «Да, вы можете мне позвонить», или «Нет, больше никогда не смейте ступать на мой порог», или еще что. Подсказку, Марк!

– Придется тебе отправляться искать подсказку самому.

– А мне можно? То есть она ведь не говорила, чтобы я не смел больше ее беспокоить, да?

– Она сказала, что не может ответить на твой вопрос. Пережевывай пока это, криптоман. У меня своих забот хватает. – Марк, качая головой, удалился в сторону лифта.

Майлз влетел к себе в комнату и плюхнулся в кресло. Надежда ожила, как реанимированный криотруп, не страдающий посткриогенной амнезией – и, значит, усвоил урок.

На его взгляд, «Я не могу ответить на его вопрос» не звучало как «Нет». Хотя, конечно, и не звучало как «Да». Скорее это походило на… еще один последний шанс. Каким-то чудом ему позволили начать заново. Отползти на исходную позицию и начать заново. Все верно.

Так как же теперь к ней подступиться? Только никакой поэзии, упаси Господь. Я явно не рожден под звездой поэтов. Судя по вчерашним усилиям (плоды которых Майлз предусмотрительно изъял из мусорной корзины и потихоньку сжег), любые вирши, выходящие из-под его пера, скорее всего будут тошнотворными. А если ему вдруг чудом удастся наваять нечто приличное и она захочет еще, то к чему это приведет? Он представил себе, как Катриона сердито кричит: «Ты не тот поэт, за которого я вышла замуж!» Нет уж, никаких больше ложных представлений.