Стервятники - Олег Петров

- Спасибо, мы ни в чем не нуждаемся, - сухо ответил старый Шейн. Глаза из-под седых кустистых бровей настороженно разглядывали Юрия. - А позвольте узнать, как зовут вашего начальника?

- Как великого Вагнера - Рихардом! Рихард Францевиц Зиммель, - снова заулыбался Юрий.

- Фрау Зиммель ему. - Наморщил лоб Штейн.

- Хоть убейте! - засмеялся Юрий. - В тонкости родства не посвящен. Да он вам при встрече сам все расскажет! Думаю, через месяц-полтора вернется и. Обязательно обещался первым делом к вам. А я-то по его поручению, уважаемый Карл Иванович.

- Я слушаю вас.

- Дело вот какое. Шеф меня попросил узнать, не сохранилась ли у вас переписка с Иоганном Шнеллем.

Старик вздрогнул, сухая рука машинально разгладила и без того ровный глянец клеенки на столе, взгляд стал еще более отчужденным.

- Понимаете, Карл Иванович, мы сейчас ведем изыскательские работы в Восточных Саянах, сезон, сами понимаете, довольно короток, поэтому.

- Я понял вас, молодой человек, - перебил Юрия старик. - Не скрою, отец Агнессы писал нам о каком-то месторождении в тех местах, но ничего не сохранилось. Агнесса эти письма давно сожгла в печке. Нам это было ни к чему.

- И что же, ничего?.. - растерянно спросил Юрий.

Старик встал и скрылся за дверью в дом. Спустя несколько минут вернулся вместе с женой, которая положила на стол перед Юрием старинный, в потертом бархатном окладе, альбом для фотографий.

Молча, не глядя на гостя, раскрыла альбом, перевернула несколько твердых страниц с пожелтевшими фотографиями, достала из-под шуршащей папиросной бумаги, которой была проложена каждая страница, сложенный пополам плотный лист. Старик развернул его и протянул Юрию.

- Это - все, что осталось.

Юрий увидел вычерченную черной тушью на фрагменте выцветшей, изданной еще в дореволюционное время топографической карты ломаную линию, соединяющую некий населенный пункт Аршанъ с точкой, обозначенной цифрами 2640, означающими, видимо, какую-то вершину в горной цепи, именуемой на карте как Тункинские гольцы. В глаза бросились выписанные аккуратным курсивом названия: Китой, Шумакъ, Китой-Канъ, Ара-Ошей.

- Вы можете забрать это, - сухо сказал Шейн, подымаясь из-за стола, под которым недовольно зарычала «тяфкалка».

Старая Агнесса, на носу которой теперь поблескивали тонкой металлической оправой круглые очки, разглядывала Юрия, тоже вставшего из-за стола, с внезапной неприязнью, столь заметной после недавнего радушия.

- Спасибо, - Юрий, словно не замечая возникшей отчужденности стариков, склонил голову. - Вы очень нам помогли. Рихард Францевич будет вам глубоко признателен.

Карл Шейн шумно вздохнул, шагнул вперед, словно загораживая от Юрия жену, выжидающе замер у выхода, подняв руку к тюлевому пологу.

- Пожалуйста.

Шейн помедлил и добавил:

- Передайте. э. молодой человек. вашему Рихарду.э. Францевичу, что нам больше нечем его порадовать. Да и что ему тут делать, большому человеку, в эдакой глуши.

Юрий напрягся, но тут же взял себя в руки.

- Очень рад был познакомиться, - снова широко улыбнулся и вышел во двор.

Трое его спутников сидели в машине, из настежь распахнутых дверей бухали басы стереосистемы, вился сигаретный дым. Юрий достиг калитки, рявкнул Витьку:

- Выруби свою бубнилу! Сколько раз говорить - не коптите в салоне, не люблю!

Повернулся к застывшим на крыльце Шейнам, громко попрощался, учтиво кивая:

- Извините, что потревожили. Агнесса Ивановна, Карл Иваныч. Будьте здоровы! Рихард Францевич обязательно вас навестит. Еще раз, извините.

- Рихард Францевич?.. А это кто? - недоуменно спросил Витек.

- Дед Пихто! - зло бросил Юрий. - Заводи лайбу, отваливаем.

Он забрался на заднее сиденье, повернул голову к развалившемуся в углу крепышу:

- Адресок и мордочки, Толик, запомни. Под утречко тут придется почистить.

Тяжелый внедорожник круто развернулся, переваливаясь через неглубокую канавку вдоль улицы. Облако смрадного чада на миг коснулось нарядно выкрашенного палисадника Шейнов и тут же развеялось в воздухе.

НОЧЬЮ на Иркутской в Клюевке забушевал пожар. К утру от карамельного домика стариков Шейнов, который нарядно выделялся на улице среди других домов, уже много лет вызывая глухую зависть и раздражение соседей иноземной аккуратностью и ухоженностью, остались головешки и закопченный остов большой русской печи, когда-то сложенной умелыми руками Карла Шейна.

Зная национальную педантичность старого соседа-немца, клюевцы недоумевали: как же он так опростоволосился? Или проводка замкнула? Иль чего-то улыбчивая бабушка Аглая проворонила, среди лета устроив постряпушки в доме, а не в летней кухоньке? У кого теперь спросишь. Хорошо хоть огонь на соседей не перекинулся, быстро подхватились, заливали ревущий огонь всем уличным табором, пока не прикатила, к шапочному разбору, леспромхозовская пожарка...

Среди дымящихся головешек, уже при утреннем свете, пожарные и милиционеры отыскали три скрюченных огнем тела. Два человечьих и один, маленький, собачонки. Кто-то сказал, что, вроде бы, лаяла она ночью, но недолго - замолкла, как подавилась...

Криминала в пожаре следствие не нашло.

Следствие, конечно, громко. Приехала к концу дня изнывающая от жары девица из районной прокуратуры, брезгливо перебрала бумаги в милиции и у пожарных. Чего мудрить-то? Обычная сельская бытовуха, мало ли их, старичков маразматических. Жаль, конечно, - не алкаши какие-нибудь, но чего уж тут поделать.

Связать вчерашний приезд в поселок вежливого молодого мужчины на японском внедорожнике, его интерес к Шейнам, с пожаром никому и в голову не пришло. Ну, заехал мужик в поселковый совет, ну, спросил про каких-то старичков у скучающей девчушки, замещающей на время летних каникул - пока райотдел милиции замену не отыщет - свою старшую сестру-паспортистку, ушедшую в декретный отпуск. Девчонка через пять минут и думать забыла, тем более, что вскоре лихой кавалер на тарахтящем «Минске» подкатил!

А и связала бы, будь полюбопытнее да подогадливее, - и что? Кто спрашивал - не назвался. Приехал и уехал.

Клюевка, конечно, не такой большой поселок, но заезжих здесь хватает. И насчет рыбки - омуля соленого, или холодного/горячего копчения - наведываются, и за клубникой, которую здесь в огороде не выращивает разве что самый ленивый. Опять же отдохнуть дикарем на побережье - красота! Так что, зелень огородная, молочко, сметанка, творожок домашний - все кстати. И трасса федеральная, по которой валом прут караваны перегонщиков - чуть ли не сплошная лента японского автомобильного «сэконд хэнда». Тоже людям надобно перекусить, отдохнуть. В общем, предостаточно народу толкется круглый год. И сколь уж времени такая толчея.