Монета желаний - Наталья Солнцева

Клавдия смотрела на монету, тускло блистающую на ладони у Кирилла, и испытывала странное ощущение, будто кто-то большой и сильный увидел ее, маленькую несчастную девочку, сжалился – и превратил в принцессу. Монета мягко светилась в лучах зимнего утра, как одинокая звезда, упавшая с далекого небосклона и заблудившаяся на неисповедимых путях земных…

– Послушай! Я знаю, что это! – воскликнул Кирилл. – Помнишь, я рассказывал тебе о женщине из Мурманска, которой я помог похоронить ее дядю, бывшего моряка? И она позволила мне взять на память несколько его вещей? Среди них была и эта монета! Она лежала в коробочке, которая плохо закрывалась. Я взял ее для отца – он у меня нумизмат, помешан на древних монетах.

– Что, она ему не понравилась?

Кирилл пожал плечами.

– Не знаю. Он ее долго рассматривал через лупу, потом еще с кем-то советовался… Сначала отец загорелся, подумал, что перед ним – подлинная монета древнего Карфагена Двуликий Янус. Это такой римский бог дверей, входов и выходов, проходов туда и сюда… Также он способствует всяческим начинаниям, покровительствует дорогам и путникам. Моряки верили, что именно он научил людей строить первые корабли.

– Янус… – задумчиво произнесла Клавдия.

– У отца руки задрожали, когда он увидел монету. Еще бы! Карфаген… двести какой-то год до нашей эры! Но у той на обратной стороне изображена колесница с возничим, а здесь – летящий человечек с крылышками. В общем, все пришли к выводу, что монета ценности не представляет. Никто не мог определить, к какой культуре она принадлежит, и сплав странный. Решили, что это дешевая подделка, сувенир, который изготавливают в заморских странах для туристов. Ну и отец отдал ее мне обратно. – Кирилл задумался, вспоминая, как это было. – Я положил ее в карман… без коробочки. Да! Точно. Я как раз был в этом пиджаке, потому что еще продолжался ремонт в моей квартире… и этот пиджак служил рабочей одеждой. Я торопился и поехал к родителям в нем. Так все и было! Монетка, видно, провалилась в дырку в кармане, я поискал ее, не нашел, а потом и вовсе забыл о ее существовании.

– А потом?

– Ремонт закончился, у меня в жизни начались грандиозные перемены. Появились деньги… Я устроил генеральную уборку, привез новую мебель… а весь старый хлам, в том числе и этот пиджак, выбросил.

– Куда?

– На помойку! Куда же еще? Не могу себе представить, как он мог у тебя очутиться?!

– Удивительная история! – сказала Клавдия задумчиво.

– Ты что, не веришь?

– В том-то и дело, что верю!

Кирилл подозрительно посмотрел на нее:

– Веришь во что? Во всесильный и могучий… пиджак?

– Трудно сказать… У меня предложение! Ты хочешь узнать, кто устраивал все эти неприятности с телефонными звонками, нашествием полоумных, твоими старыми вещами?

– Все это делал человек со шрамом, мне Гладышев сказал. Думаю, я догадываюсь, кто это.

– Стоит узнать точно. Слова – это только и всего лишь слова! Я сейчас выражаю желание, чтобы завтра ты встретил человека, который делает все эти гадости, и чтобы ты его узнал – сразу и безоговорочно! Пусть у него будет… синяк под глазом.

– Под каким, левым или правым? – усмехнулся Кирилл. Он не воспринимал всерьез затею Клавдии. Волшебный пиджак – это уж слишком!

– Неважно. Главное, чтобы был синяк! Ой…

– Что случилось? Надеюсь, у тебя больше нет моих старых вещей, исполняющих странные роли?

– Нет! Кирилл… вспомнила, где видела того «голубого» мальчика с фотографии! Я видела его у Гридина в кабинете… Он вел себя очень фамильярно! Наверное, это его родственник…

Ксения долго не могла успокоиться. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка, от чьих-то шагов на лестнице, от собственных горьких мыслей. Гридин не мешал ей, давая возможность исчерпать свою боль до конца, до самого дна. Жорж так и не вернулся в квартиру тестя, и Ксения решила ехать к себе домой в Измайлово.

– Я поеду с тобой, – сказала Вера. И Гридин не стал возражать.

Они молча собрались и уехали. Квартира опустела. В комнатах воцарилась недобрая, зловещая тишина. Михаил Маркович, ощущая неясную тяжесть на сердце, подошел к окну. На зимнюю Москву продолжал медленно и легко опускаться редкий снег… Когда минут через сорок зазвонил телефон, Гридин даже обрадовался.

– Миша… – в голосе Веры, далеком, дрожащем, звучали истерические нотки. – Жорж! Он… мертв.

– Что?! Откуда вы знаете?

– Он здесь, в квартире…

Гридин бросил трубку, схватил пальто и выбежал на улицу. Такси удалось поймать мгновенно, и через четверть часа, бледный и задыхающийся, он вошел в маленькую прихожую Ксении.

Жоржика нашли в спальне, лежащим на боку, с неловко подогнутыми ногами, с посиневшим лицом, засохшими на подбородке потеками слюны – мертвого…

«Почти как Вика», – ни с того ни с сего подумал Гридин. Он наклонился над начинающим коченеть телом, не ощущая ничего, кроме брезгливости и опустошения.

– По-моему, он отравился… Надо вызвать милицию, – прошептала Вера ему на ухо, чтобы не слышала дочь.

Гридин согласился.

– Папа, папа! – рыдала Ксения, ломая руки. – Это мы убили его! Мы его убили! Он искал спасения и не нашел его! Господи, как тяжело, как страшно! Это мы…

– Нет, Ксюша, – устало ответил Михаил Маркович. – Мы тут ни при чем. Мальчик играл нечестно… и это плохо для него кончилось. Вот и все. Никто не виноват. Каждый сам отвечает за свои поступки. Мы всегда одиноки перед лицом истины! А она чиста, великодушна и – беспощадна. Это непросто понять…

Георгий торжествовал. Он надел новый костюм, светло-голубую рубашку, приколол на галстук золотую булавку и позвонил Гридину – хотел рассказать ему что-то весьма интересное об его зяте. Увы! Михаил Маркович не проявил особого интереса.

– Жорж мертв, – сообщил он Георгию как-то буднично, без волнения и надрыва в голосе. – Он отравился сегодня утром. Так что моя дочь – вдова. Чем еще могу быть полезен?

Георгий извинился, выразил свои соболезнования Ксении и попрощался. Он почувствовал себя обкраденным, как будто кто-то непрошеный вырвал у него из рук желанный приз, к которому он был близок как никогда. Ему захотелось выпить. Он немного посидел, глядя в окно на дворника, расчищающего снег большой деревянной лопатой, на черные стволы старых лип во дворе, на людей с красными от мороза лицами, на суетящихся у ограды голубей… и передумал. Вместо этого он позвонил в цветочный магазин и заказал много-много белых гвоздик.

Сегодня он сможет поехать к Вике с легким сердцем, не ощущая стыда и вины. Он так ждал этого мгновения!.. А радости почему-то не было. Боль отпустила, вместо нее пришла растерянность: а что же дальше? Как он будет жить? Вожделенная цель достигнута, а восторга что-то не чувствуется! По крайней мере, он довел дело до конца и теперь может обрести спокойствие. Жизнь продолжается – идет снег, на улицах продают елки, люди улыбаются и покупают друг другу подарки…