Берег тысячи зеркал - Кристина Ли

что я чувствую на губах, обхватывая ртом розовый, узловатый и вздыбленный сосок.

Вера вытягивается дугой, откидывается спиной назад и что-то бормочет. Жарко шепчет, будто просит не останавливаться, а продолжать терзать языком воспаленную, уже покрасневшую вершину.

Этого мало. Ты должна умолять и кричать от удовольствия. Тогда мы будем квиты. Тогда, ты не сможешь больше так легкомысленно сбегать.

— Еще раз я это позволю, — шепчу, становясь на колено.

— Что…

Вера немедленно опускает взгляд, а когда я стягиваю с нее легкие штаны и белье, краснеет. Ее лицо становится пунцовым опять. Я уже видел эту картину. Она еще тогда ударила кровью в голову так, что я не оторвался от Веры, пока она не кончила в мой рот.

Так будет и сейчас.

Ведь смотря на розоватые, нежные складки, которые блестят влагой, остановиться невозможно. В этой женщине идеально все. И даже то, какая она на вкус, не сравнится ни с кем. Как и звук ее голоса, когда она надсадно стонет от каждого движения языка по клитору, не повторит никто. И чем слаще я двигаюсь ртом, тем гуще и громче ее стоны. Чем быстрее на ее плоти играет язык, тем сильнее она дрожит, извивается и цепляется за мои плечи руками.

— Господи… Сан… — громко, с хрипом, почти просит, а я едва сдерживаюсь, чтобы не излиться только от этого звука.

Перед глазами на миг темнеет от нового надсадного вскрика. Вера почти на краю. Я чувствую это, ощущаю ее дрожь на языке, потому поднимаюсь. Резко ввожу во влажную, горячую плоть пальцы, жестко двигаю ими, а губами накрываю ее высохший от стонов рот.

Громкий вскрик тонет во мне. Он достигает гортани, а пальцы чувствуют мощные и сильные сокращения плоти. Вера кончает бурно, и едва не толкает меня туда же.

Еще немного, милая. Подожди.

Заглядываю в ее глаза. Жадно наблюдаю, как Вера хватает ртом воздух, и стягиваю вниз джинсы. Она дышит глубоко, смотрит дико, как голодная. Ей тоже мало этого. Я вижу и знаю, чего она хочет.

Потому развожу ее ноги шире, и вхожу одним резким толчком во всю длину. Вера хватается за мою шею, тянется к губам, и мычит в них, жадно целуя. Смотрю ей в глаза, ласкаю ее губы, но двигаюсь жестко и глубоко. Так, что несколько раз зажмуриваюсь от удовольствия, которое накатывает волнами. Оно гуляет по телу, как электричество. Разгоняет кровь, а она вскипает, превращая движения в глубокие и острые.

Вера мечется в моих руках, цепляется за плечи, затылок, грудь, ищет опору, ведь дрожит. Она скоро кончит. Снова. И это сносит крышу к чертям. Это то, чего я хотел всегда. Найти женщину, которая будет извиваться от наслаждения в моих руках раз за разом, и так, будто мы созданы друг для друга.

Резко вогнав член до основания, замираю, а Веру накрывает новый оргазм. Он сильный, ее стоны громкие, и в них мое имя.

Стиснув зубы, делаю глубокий вдох, сдерживаюсь, и впитываю ее крупный озноб. Вера застывает всем телом, приподнимается, а выдохнув, закрывает глаза, и прислоняется ко мне лбом. Наши рваные дыхания, наверное, единственный звук в открытом море во время полного штиля.

Возможно, я просто оглох. Или не хочу слышать ничего кроме ее голоса. Видеть только ее глаза. Вдыхать ее дыхание. Не знаю. Но одно мне известно точно — я полюбил и полюблю все, к чему прикасалась, прикасается, и прикоснется эта женщина. Она будет со мной. Рано или поздно.

* * *

Я не помню, сколько раз простонала его имя, подтвердив каждое слово, сказанное Саном. Я проиграла полностью. И мне бы сдаться, но не могу. У меня нет права давать ему никаких надежд, пока страх давит.

Но сейчас его нет. Я расплавилась, исчезла, и стерта опять. У меня нет прошлого, я не вижу будущего, а живу настоящим. В нем смотрю в темные глаза, которые заволокло страстью. Целую Сана, а следом слышу хриплый и холодный шепот в губы:

— Ты хотела знать, что я говорил тебе на ушко в Париже? — он плавно поворачивает меня спиной.

Заставляет встать на ноги, но они не держат. Чтобы устоять, хватаюсь за приборную панель. Сан становится позади, нежно целует плечи, спину, а руками оглаживает груди. Опускается ниже, ведет пальцами вдоль живота и талии, а я закрываю глаза, улавливая, как по коже бегут мурашки и приятный зуд.

Сан мягко надавливает на поясницу, вынуждает наклониться и оттопырить ягодицы. Повернувшись, крепче сжимаю панель, и снова закусываю губы от предвкушения. Я действительно голодная. Хочу еще, и не знаю, как остановиться. А нужно ли? Наверное, нет.

Мужчина за моей спиной адски сексуальный. Его тело рельефное, большое, блестит влагой, ведь каждый изгиб покрыт испариной. Она особенно соблазнительно выглядит на эластичной упругой коже. Как та, что осталась на его твердой вздыбленной плоти, и та, что играет на его губах.

Но хуже всего действует взгляд. Сейчас он хищный, необычный, и опять блестит сотнями отражений.

— Так, как? Хочешь послушать снова… — Сан раздвигает ягодицы, а заметив, что я смотрю, улыбается, — на прощание? В этот раз с переводом.

Наши взгляды встречаются. Он поджимает губы, а толкнувшись бедрами, остро и глубоко вгоняет член. Заполняет плоть одним толчком, во всю длину, и начинает двигаться. Из горла вырывается новый протяжный стон, я теряю равновесие от горячих спазмов, закатываю глаза и кусаю губы. Мне чертовски хорошо. Стирается реальность, уходят все предрассудки. Я становлюсь собой.

Становлюсь просто женщиной для этого мужчины. У нас по-прежнему нет имен. У наслаждения его тоже нет.

Сан наказывает меня лаской, и вынуждает просить еще. Остро и жестко двигается глубже и быстрее. Пальцы немеют, руки покрываются испариной, горло давно высохло, но это чертовски приятно и хорошо. Я снова горю прямо изнутри, наклоняюсь ниже, становлюсь ровнее, чтобы толчки стали глубже и слаще. Как кошка, сама бесстыдно насаживаюсь на его плоть, упираюсь руками в панель, извиваюсь, ощущая только горячее и твердое движение внутри. Жесткое, полное, и острое, как четкий удар в цель, раз за разом. Дрожь бежит по ногам, а тело вибрирует. Хватаюсь рукой за пальцы Сана. Они напряжены, крепко сжимают бедра, и это заводит сильнее. Поворачиваюсь и заглядываю в абсолютную тьму. Сан сразу обхватывает мою руку, наклоняется и на выдохе накрывает пересохшие губы. Жадно целует и безжалостно толкает к пропасти, у которой я балансирую на самом краю. Толкает так, чтобы я не могла опомниться. Чтобы наша близость стерла все, оставив только нас