Крестоносец - Майкл Айснер

Я думал, что они собираются убить нас прямо здесь. Но у султана был иной план. Воины накидывали на каждого заключенного петлю и, затянув под мышками, вытягивали человека на поверхность. Так мы и поднимались, один за другим. Я попытался заслонить собой Андре, боясь, что стражники опознают в нем убийцу. Но они, казалось, вовсе не различали нас, а может, и не пытались. Почти все мы были покрыты толстым слоем грязи и кровью.

Я шел в цепочке заключенных перед Андре. Когда меня потащили наверх, веревка впилась в мою голую грудь, ноги заболтались в воздухе. Я взглянул на чистое ночное небо: желтые звезды горели, как яркие фонари.

Когда я очутился наверху, один из воинов схватил меня за волосы и поволок к остальным заключенным, выстроившимся в шеренгу. Вскоре Андре занял место позади меня. Мы глубоко вдыхали прохладный ночной воздух.

— Непривычный аромат, — произнес Андре.

Мы стояли на пыльном внутреннем дворе, где росли редкие пучки травы. Перед нами было одно из зданий дворца, позади вздымалась стена замка. Двор был таким широким, что на нем смогли уместиться пятьдесят заключенных, выстроенных в ряд.

Выглядели мы как доходяги — вонючие, трясущиеся от холода. Многие из заключенных были совершенно голыми. Некоторые, вспомнив о скромности, прикрывали рукой свой срам.

Француз мурлыкал веселую мелодию, бессмысленно улыбаясь неверным. Наверное, этот идиот решил, что за нас внесли выкуп.

Джованни стоял слева от нас, человек через десять. Он разговаривал сам с собой, но достаточно громко, чтобы мы его слышали. Я распознал несколько слов: о Боге, о спасении. Пустые слова. Удар дубинки одного из стражников заставил его замолчать.

На каждого заключенного приходилось примерно по четыре воина, одетых в красивые зеленые наряды, изумрудные, как листья деревьев. Они размахивали мечами, будто перед ними было целое войско, а не кучка сломленных людей.

Справа небольшая группа воинов сгрудилась вокруг костра, грея руки у огня.

Я обвел глазами серые камни стены впереди. Кто жил в этом здании? Стража? А может, родственники султана? Например, его кузены. Два брата, не ведающие о насилии, о добре и зле; скрывающиеся за тем, что дарует и будет даровать им их происхождение.

Мой взгляд остановился на большом деревянном чурбане посреди внутреннего двора. Дерево было старое, местами расколотое, запятнанное старой кровью. В центре чурбана было выдолблено углубление.

За чурбаном стоял один из мусульман, держа на плече топор с лезвием в форме полумесяца. Серебристое лезвие поблескивало в свете звезд, в пламени костра.

Из соседнего здания на двор вышли трое мужчин, и стражники вытянулись по стойке «смирно», прикрикнув на заключенных. В воздухе засвистели кнуты. Троица медленно направилась к нам. Главный из них — толстяк в золотом панцире, рельефно очерчивавшем несуществующие мускулы, шагал впереди.

Дойдя до начала шеренги, он остановился и стал рассматривать заключенных, затем указал на одного из них. Стражники схватили беднягу, вытащили вперед и повели к деревянному чурбану.

Это был Альберто, один из венецианцев. Он не сопротивлялся. Его обвели вокруг чурбана и поставили лицом к нам. Он сам опустился на колени и положил голову на плаху. Коричневые завитки его волос были того же цвета, что и засохшие пятна крови на дереве.

Лезвие топора пронзило шею и уткнулось в мягкую землю. Голова покатилась вперед, к нашему строю.

Двое стражников оттащили обезглавленное тело к костру, а к плахе уже вели второго заключенного. Он вырвался из рук стражников и бросился обратно к люку в надежде спастись в темнице, но его перехватили и отвели к месту казни.

От удара топора голова отлетела в сторону. Из трещин черепа поползли кровавые волокна ткани, они извивались, словно черви под трухлявой корягой.

Третья, четвертая. Головы разлетались во все стороны.

Вот еще одна, и еще.

Толстые руки палача были в крови, как у мясника. Волосы и плащ тоже покраснели.

Я взглянул на шеренгу. Командир указал на заключенных, стоявших по обе стороны от Джованни. Наш венецианский друг остался в строю.

— Каждого второго, — произнес Андре.

Он оказался прав. Стражники собирались казнить половину пленных. На большее у них не хватило воображения. Все сводилось лишь к тому, какое место ты занимал в шеренге.

Два, четыре… десять, двенадцать.

Командир уже приближался к нам с Андре. Неверным была нужна голова только одного из нас. Все равно чья, ничего личного.

То была злая участь, недостойная рыцаря уродливая неблагородная смерть в тысячах миль от Арагона. Тела тащили по пыли и складывали на трупы, чтобы потом сжечь. Застывшие гримасы на лицах отрубленных голов выставляли на всеобщее обозрение последние жуткие мгновения жизни казненных.

Если бы мы с Андре погибли в Крак-де-Шевалье! Тогда нас похоронили бы рядом под глыбами замка.

Андре положил руку мне на плечо и щипал до тех пор, пока я не обернулся.

— Франциско, с меня хватит, — произнес он.

— Хватит, — повторил я его последнее слово.

— Ты меня понимаешь? — Голос его был совершенно спокоен.

Он притянул меня к себе, и мы коротко обнялись. Обжигающий удар кнута по спине прервал наше прощание. Андре нагнулся, уворачиваясь от кнута, и оттащил меня в сторону. Небольшая перемена мест. Едва заметная.

Едва.

Командующий неверных прошел мимо меня и указал на Андре. Двое стражников схватили его за руки.

Он оглянулся на меня по пути к плахе и улыбнулся так жизнерадостно и загадочно, будто мы снова были в Санта-Крус и смеялись над очередной запрещенной шуткой об аббате. Словно я был его сообщником в какой-нибудь проделке.

* * *

Когда последний заключенный опустил голову на кровавое ложе, над двором уже вовсю полыхал рассвет, бросая желтоватые отблески на отрубленные головы. Воины зевали. Заключенные тосковали по темноте.

Неверные спустили две веревки в подземелье, однако многие пленные просто прыгали вниз, на мягкую глину, спеша убраться с этой варварской земли.

Я вернулся в знакомое убежище и сел рядом с могилой Саламаджо и Мануэля. Я не выходил из своего закутка и умер бы с голоду, если бы не Джованни, — несколько раз в неделю он приносил мне еду и питье. Я ел и пил лишь для того, чтобы меня оставили в покое.

Через пару месяцев в тюрьму приехал какой-то венецианский торговец. Он должен был выкупить Джованни и его команду, но половина моряков были казнены, и Джованни выбрал замену своим землякам. Среди выбранных оказался и я.

Вместе с Джованни я отплыл в Италию. Когда мы добрались до Венеции, он договорился, чтобы меня перевезли в Барселону на одном торговом судне.

Отвыкнув от солнца, днем я сидел внизу, а ночью вылезал на палубу. Судном управляли лишь несколько моряков. Я лежал голый на деревянных балках, раскинув в стороны руки, прислушивался к шуму прохладного бриза, овевавшего нос корабля, и пытался представить, как металлическое лезвие вонзается в мою шею.