Милость Келсона - Кэтрин Куртц

Но когда он направился к кабинету Дункана, где был расположен Портал, он, проходя мимо тускло освещенной молельни, обнаружил там королеву-Дерини, но нету, что занимала его мысли в течение нескольких последних дней.: рядом с алтарем, перед статуей Богородицы, склонив покрытую вуалью голову в молитве, стояла Джеана, белое одеяние которой в свете лампад казалось голубоватым.

Удивившись этому, поскольку Джеана, оставляя свои покои, обычно молилась в базилике, Арилан остановился у дверей и осторожно потянулся к ее разуму – и тут же отскочил, почувствовав излучаемые ею душевные муки и чувство вины.

Его попытка закрыть свои экраны, отгораживаясь от ее эмоций, привела лишь к тому, что в голове у него запульсировало из-за постоянного недосыпания, а действие заклинания, изгоняющего усталость, свелось к нулю. Он подумал было о том, чтобы просто пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, что бы не опоздать на заседание Совета, но понял, что потом будет жалеть о том, что упустил возможность выяснить причины сделанного ею накануне. Из того, что ему рассказал Найджел, он вывел, что она узнала о заговоре, воспользовавшись магией, и вряд ли решение рассказать Найджелу о заговоре было столь уж мучительным. Ему было интересно, чем она оправдала свой поступок, ведь сейчас она явно сожалела о сделанном.

Поэтому он, тихонько входя в часовню, сделал свои экраны почти прозрачными, надеясь, что это помешает ей распознать его как Дерини, если вдруг окажется, что она, действительно, стала пользоваться магией. Он заметил, что шелест его сутаны отвлек ее от молитв, но, продолжая глядеть в пол, подошел к ней поближе и опустился коленями на молитвенную скамеечку.

Прося ниспослать ему мудрость и терпение, он склонил голову в короткой молитве. Когда он поднял глаза, она как раз повернулась, чтобы украдкой взглянуть на него. Встретившись с ним глазами, она вздрогнула, но, заметив его взгляд, она не могла больше притворяться, что она не заметила его.

– Добрый вечер, дочь моя, – сказал он, изящно вставая. – Я думал, что сейчас все уже спят… Вы ведь обычно молитесь в базилике. Надеюсь, я не помешал Вашим молитвам.

Ее разум был закрыт настолько плотно, как если бы она была членом Совета; но ее экраны, не давая посторонним вторгнуться в ее разум, в то же время, не позволяли ей понять, кто он такой.

– Неважно, – прошептала она так тихо, что он еле смог различить ее слова. – Я больше не могу молиться в базилике. Все равно, все это – лишь притворство. Я – зло во плоти.

– Что? – Он вздернул голову и повнимательнее посмотрел на нее, будучи полностью уверенным в том, что ее нынешняя депрессия вызвана случившимся вчера. – Зачем ты так говоришь?

Давясь плачем, она осела на коленях, прикрыв лицо своими бескровными пальцами.

– О Боже, Вы, Ваше Превосходительство, тоже издеваетесь надо мной, – зарыдала она. – Вы никак не можете забыть, кто я. А вчера я… я…

– Вчера ты спасла принца-регента от ужасной угрозы, – спокойно сказал Арилан. – Я говорил с ним только что. Он очень благодарен тебе.

– Благодарен за то, что я узнала о заговоре с помощью своей проклятой магии? – ответила она. – Да, это похоже на нынешнего Найджела. Он проводит слишком много времени среди Дерини и не видит в этом опасности. Какое ему дело до того, что, спасая его смертную плоть, я подвергаю опасности свою бессмертную душу? Он – брат моего мужа, и я не могла не предупредить его, как только я узнала о происходящем, но… но…

– Но ты боишься, что использование – пусть даже вполне обоснованное – способностей, дарованных тебье Господом, может оказаться чем-то предосудительным, – заметил Арилан.

Она посмотрела ему в лицо, и ее зеленые глаза, светящиеся от слез, были полны неуверенностью и возмущением.

– Как Вы, епископ, можете даже предполагать, что Господь имеет отношение к этим способностям?

Он ласково улыбнулся и присел на молитвенную скамеечку рядом с ней, сложив руки на коленях.

– Я задам тебе встречный вопрос, дочь моя, – сказал он. – Разве человек, которому дана огромная физическая сила, заметив своего друга висящим над бездной, и зная, что он может спасти его, вытащить в безопасное место, не должен делать этого?

– Должен, но…

– Разве не будет он нерадивым, если не сделает этого?

– Конечно будет, но…

– Еще пример, – продолжил Арилан. – Невинный человек был обвинен людьми, которые желают ему зла, в преступлении, которое может стоить ему жизни. Судье сказали, что есть свидетель, который может доказать невиновность обвиняемого. Но этот свидетель – сборщик податей, честный и неподкупный, презираем остальными людьми. Разве не должен судья использовать данные ему сведения, допросить свидетеля, узнать правду и освободить невинного человека?

– Вы хотите сказать, что Дерини честны и неподкупны?

– Некоторые из них – несомненно. Но ведь это – всего лишь иносказание, миледи, – улыбнулся Арилан. – А вот и еще одно. Если женщина узнает о заговоре против невинного человека из источника, который она всегда считала дьявольским – но при этом надежным – разве не должна она предупредить жертву, спасая тем самым жизнь невинного человека?

– В Ваших устах все это звучит так ясно, так логично. Но на самом деле все не так! – ответила она, и из глаз ее брызнули слезы. – Вам, епископ Арилан, не понять, какие мучения причиняет мне это знание – ведь я потратила так много времени, чтобы стать такой же, как простые смертные. Но разве Вы способны это понять?

Продолжая улыбаться и сочувственно покачивать головой, Арилан мысленно проверил коридор, чтобы убедиться, что они действительно наедине, и принял меры к тому, чтобы им никто не помешал.

– Дитя мое, я очень хорошо тебя понимаю, поверь мне, – ласково сказал он, опуская свои экраны, и его голову окутал серебристый свет его ауры.

Она, онемев от неожиданности, смотрела на него, а он, сложив руки перед собой, создал в них светящийся шар: холодный серебристый свет лился из его рук, освещая снизу его красивое лицо и превращая его в изображение из света и тени.

– Детский трюк, – признал он, гася его рукой – но нимб вокруг его головы продолжал сиять. – Но он служит определенной цели. Пришло время тебе узнать, кто я такой, и о том, что я считаю это благословением, приближающим меня к Создателю, а не проклятьем.

Джеана бессильно осела, опершись двумя руками о пол, как будто прикосновение к земле могло помочь ей справиться с охватившими ее недоумением и потрясением. Когда она изумленно посмотрела не него, ее лицо, в котором не было ни кровинки, казалось гипсовой маской.

– Вы – тоже Дерини!

– Да. И я не не вижу в этом ничего ужасного.

Со слезами на глазах Джеана, покачав головой, оглянулась на смотрящую со своего усеянного звездами постамента Богородицу, протягивавшую к ней сложенные в молитве руки.

– Мне учили другому, – глухо сказала она. – И я верила в это всю свою жизнь.