Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— Но он же ответствен за то, что они здесь находятся, не так ли? — твердо настаивал на своем Дэниэл. Его раздражало то, что Кейт защищала Джоша при каждой возможности. Временами казалось, что Кейт проявляет к нему сильную привязанность и нежные чувства, и хотя Дэниэл уговаривал себя, что это бредовые мысли и полная ерунда, он не мог избавиться от чувства, что Кейт что-то от него скрывает и держит свой секрет в строжайшей тайне. Несомненно, у Джоша Бартона были все необходимые данные, чтобы привлекать внимание женщин, но ведь Кейт не станет флиртовать и кокетничать в ее-то немолодые годы. Это абсурдно! А если в этом не было ее вины? Женщины, которым за сорок, часто начинают фантазировать, у них разыгрывается воображение, а в голову приходят странные мысли. Доктор Хаустон рассказал все о состоянии здоровья Кейт, когда поговорил и обследовал ее по просьбе Дэниэла, он порекомендовал пить тонизирующие напитки, есть только вареную пищу, добавив, что она болеет только из-за физической слабости и бессилия. «Физической слабости? Кейт?» Она всегда излучала крепкое здоровье, и бутылки тоника, уходившие одна за другой, не оказывали на нее никакого видимого эффекта. Она только худела и становилась бледнее, хотя оставалась такой же веселой и упрямой, как раньше.

— Хватит сваливать всю вину на Джоша, — высказалась Кейт. — Мне кажется, пора прекратить войну с «Железнодорожной компанией» и попытаться как-то наладить жизнь города.

Его глаза горели лихорадочным огнем.

— И ты смеешь говорить мне такое после всех разрушений, свидетелями которых мы стали?!

— Да, смею, — ответила она на агрессию, высоко подняв голову. — Землекопы здесь навечно не останутся, они уедут, как только работа будет закончена, а с железной дорогой придется смириться. Помнишь, Джим, бывало, говорил о том, как ты храбро держался, не сдавался и не унывал при поражениях в боях, когда был молодым, и зато потом, выстояв, стал выигрывать и никогда больше не встречал неудач на своем пути. — Кейт сжала руку мужа и пронзительно посмотрела на него, призывая прислушаться к ее словам. — Сейчас идет бой, в котором тебя уже кинули на пол, как много раз в своей жизни делал ты на рингах, ты проиграл. Ты должен признать это и жить дальше. Суметь признать свое поражение — это тоже своего рода победа.

Его лицо стало каменным.

— Это была идея Ричарда — убедить меня?

Она резко выпрямилась и шагнула назад.

— Нет, он ничего не предлагал. — Затем ее негодование и возмущение пропали, и она смягчилась. — Только ради его и твоего блага я прошу вас прекратить ваши разногласия, связанные с железной дорогой. Недавно ты разговаривал с ним грубо, ты оскорбил его, сказав, что он виноват во всех бедах, так как изначально поддерживал строительство железной дороги, что привело в наш курорт неуправляемых, несдержанных варваров-землекопов. Я боюсь, что это приведет к разрыву ваших отношении, но ведь вы родные люди, этого нельзя допустить. Он приходит в дом так же часто, как и раньше, но только для того, чтобы пообщаться с Донной, потому что он единственный человек, кого она хочет видеть. С тех пор как она стала пленницей своей комнаты, она не обмолвилась с тобой ни словечком, да и со мной стала молчаливой и неразговорчивой.

Кейт не упомянула о том, что пыталась любым способом помирить дочь с отцом, ведь их конфликт только отдалял Донну от нее. Казалось, девочка чувствовала, что целый мир ополчился на нее, и только Тобби, ее верный друг, постоянно находился рядом с ней. Но даже ради него она не выходила из комнаты, а поручала ежедневные прогулки с собакой слугам. Конечно, надо отдать должное Дэниэлу, он пытался хоть как-то примириться с дочерью и готов был идти ей на уступки. Но ее абсолютное неприятие, отвернутое от отца лицо, намеренная глухота на все, что бы он ни говорил, снова приводили его в ярость, он терял терпение, старые раны кровоточили еще больше, а разочарование в собственной дочери накрывало его с головой. Для Кейт было важно лишь одно, чтобы между Дэниэлом и детьми не было никаких разногласий и отчуждения, и она продолжала делать все, что только могла, чтобы наладить в семье теплые, гармоничные отношения, но удастся ли добиться своей цели, она не знала.

Кейт беспокойно взглянула на Дэниэла, пытаясь прочитать по выражению его лица, что он решил, так как он не отвечал ей, и поняла, что муж обдумывает сказанное ею. Она верила и надеялась, что все образуется, и, пока Дэниэл размышлял, наблюдала за исчезающим пейзажем, пытаясь сконцентрироваться на том, чтобы сквозь голые деревья увидеть мерцание величественного особняка.

Мысли Дэниэла путались. Как всегда, Кейт была права. Он проиграл «Железнодорожной компании», но по сравнению с потерей уважения и любви родного сына это ничего не значило. Верный друг Джим тренировал и воспитывал молодого Дэниэла и маленького Ричарда и научил их никогда не таить злобу друг на друга в честной борьбе, но терпению Ричарда когда-нибудь должен был прийти конец, ведь отец постоянно винил его за все, что было связано с железной дорогой. Дэниэл знал, что с самого начала их отношения стали напряженными, потому что он не мог избавиться от чувства обиды и возмущения, узнав, что его собственный сын ликовал от мысли, что на курорте появятся огромные дымящие монстры, которые опустошат и разрушат обширную территорию. Возможно, он и забыл, что такое поражение и что его надо уметь признавать. Прошло столько лет, что Дэниэл не мог и припомнить, когда в последний раз проигрывал на боевых рингах или когда кто-либо осмеливался мешать его планам. И сейчас ни одному человеку, даже Кейт, не было известно, каким ужасным потрясением стало для него превращение тихого, безмятежного курорта в варварски разрушенный город. Для него это было невыносимо.

Изначально Дэниэл представлял, что новый отель будет совершенно обычным, как и другие гостиницы, и не думал, что в нем будут проводиться кулачные бои. Но он верил, что ему удастся сделать все как надо, ведь у него были люди, поддерживающие его, которые отличались от тех, кто набивал себе кошельки за его счет в давние времена. Все чаще в боксе, несмотря на установленные правила, не обращали внимания на нечестность боев, закрывали глаза на некорректное поведение спортсменов, и несколько раз в Лондоне после ринга Дэниэлу и его импресарио предлагали заключить соглашения на нечестные бои, от которых и та и другая сторона получила бы огромные деньги. Не то чтобы он не применял такие уловки, когда был молодым, но все, что он мог себе позволить, — это запрещенные удары кулаками, и поэтому он был оскорблен, когда ему поступали такие предложения. Его брат Гарри, богато живущий в роскошном просторном особняке в фешенебельном районе Мейфер, с которым Дэниэл и проводил все свободное время после спортивных состязаний, когда приезжал в Лондон, был согласен с тем, что в мире не так все хорошо, как мы хотим видеть. Но, несмотря на это, предложил ему воспользоваться шансом и пополнить свой кошелек, согласившись на несколько предложенных ему договорных боев, хотя сам не собирался на них присутствовать, так как снова собирался отправиться в Париж. Гарри сказал Дэниэлу, что, когда вернется в Лондон, обязательно заедет в Истхэмптон, потому что давно уже не видел Кейт.

«Кейт». Дэниэл вздохнул про себя. «Как я должен ответить Кейт?» Все, что она сказала, было чистой правдой. Его жена почти всегда была права. Он искоса посмотрел на нее и сардонически улыбнулся.