Империя Звезд - Элисон Бэрд

Девушки пошли на ощупь, ощущая ногами мягкость толстого ковра. Глянув вниз, Эйлия увидела, что он такой же алый, как ее мантия, с золотыми узорами. Зал, наверное, был огромный: они довольно долго шли, очевидно, по центральному проходу, и если судить по голосам, народу здесь собралась не одна сотня.

Служанки шепотом велели девушкам остановиться и стоять тихо. Эйлия и Май повиновались. Эйлия чувствовала, как растет в ней напряжение. Здесь ли Мандрагор? Стоит ли попытаться его ощутить, или это значит слишком рано предупредить его о себе?

— Новая невеста, ваше величество, — сказал сзади лоаней подобострастным голосом.

С возвышения раздался глубокий бас, и Эйлия вздрогнула узнав его обладателя.

— Мне кажется, я вижу двух, — произнес он. — Меня глаза обманывают, Эррон, или же я вижу двух женщин, когда ты объявляешь об одной?

Человек нагнулся и сорвал с девушек вуали — Эйлия быстро вернула иллюзию на место.

— Избранная невеста — вот эта дева по имени Май. Ее спутница, Лиа, также взыскует чести предстать перед вашим величеством. Если вашему величеству она неугодна, она может быть служанкой.

Эйлия и Май огляделись. Тронный зал был исполнен в темно-зеленом мраморе и освещен огромными лампами, свисающими с потолка на золотых цепях. Вокруг колонн, поддерживающих свод, вились облицованные золотом драконы, и красные рубиновые глаза будто готовы были сжечь стоящих внизу людей. Алый ковер тянулся по центральному проходу и всходил на помост. На помосте стоял трон, тоже золотой, сделанный в подобие четырех драконов — два составляли подлокотники и два встали на дыбы спинкой трона. Это была имитация императорского трона дракона — возможно, в знак того, что лоанеи считают себя истинными наследниками императора. За троном в стене находилась дверь, завешенная тяжелыми красными портьерами. Стоявшие вокруг трона люди в роскошных мантиях оглянулись на двух девушек. Они, как и тот лоаней, были высоки и изящны, с тонкими резными чертами лиц.

Но глаза Эйлии смотрели на того, кто занимал трон.

Мандрагор был великолепен в царских регалиях — черный шелк тоги с широкими рукавами под красной мантией, стекавшей с трона и лежащей у его подножия озером крови. И тога, и мантия были покрыты узором из вышитых золотом драконов, а на голове Мандрагора возлежала золотая корона в форме рубиноглазой змеи, кусающей свой хвост.

Мандрагор не смотрел на Май. Он не сводил глаз с Эйлии, и золотистый взгляд пронизывал ее насквозь; она ощутила, как он проникает через наложенную иллюзию, как солнечные копья сквозь утреннюю дымку. Он резко поднялся, высокий и прямой, глядя ей прямо в глаза. Рубин блеснул на нее огнем, будто вызов. Мандрагор тут же, не говоря ни слова, повернулся и вышел сквозь портьеры за троном.

Отбросив маскировочную иллюзию, отшвырнув служанок одним взрывом силы, Эйлия вспрыгнула на помост и устремилась за ним.

— О бог стекла! Услышь нашу мольбу! — Загорелый юноша-жрец склонился в почтительном поклоне, и венок из лесных цветов качнулся. Перед жрецом стоял магический кристалл, все еще закрепленный на обломке консоли утонувшего звездного корабля, и кристалл тускло блестел в свете факелов, высоко поднятых вокруг него. — Хорош ли будет наш улов, о дух стекла? Одарит ли нас своей щедростью царь-дракон, что властвует над водами? Будут ли грозить нам орки или морские змеи?

Кристалл заиграл, и в нем замелькали сети, полные рыбы. Жрец простерся ниц на песчаном берегу.

Жители рыбацкой деревушки, замершие в почтительных позах, абсолютно не заметили появления у себя за спиной Аурона и Талиры. Лоанан и т'кири были в людском обличье, одеты просто и внимания не привлекали. У них на глазах жрец отвесил еще один поклон, а потом народ встал, женщины, дети и старики двинулись к хижинам, где горели лампы, а мужчины взяли сети и пошли к утлым лодкам.

— Ну, Аурон! — шепнула Талира, как только лодки вышли за внешний риф. — Все уплыли.

Опекуны подошли к шару.

— Говори! — приказала Талира. — Что стало с твоей пассажиркой, оракул? Жива она или погибла в крушении звездного корабля?

Сфера не ответила.

— Бесполезно, — сказал Аурон. — Сила внутри этого кристалла подчиняется законам архонов. Она не может шпионить ни за каким существом, ни для какой цели.

— Это не шпионство! — взорвалась Талира. — Это дело жизни и смерти! Она могла утонуть или попасть в плен! — Огненная птица повернулась к Аурону. — Ладно, так что нам делать? Потянуться к ней силой, связаться с ней ментально мы не можем — он или кто-нибудь из его прислужников может нас услышать. И если она скрывается, мы ее выдадим Мандрагору. Она откликнется, ощутив наше присутствие, позовет нас, и тогда он ее схватит.

— Значит, надо просто ее искать. Можем посмотреть вдоль берега и попытаться взять след по запаху. Она должна была выбраться на берег невдалеке от места крушения.

— Аурон! — Голос Талиры слегка дрогнул. — Мы не знаем, выбралась ли она на берег.

Аурон повернулся к хрустальному шару.

— Хоть это ты можешь нам сказать, эйдолон? Жива она? Засветись, если да!

В шаре что-то мелькнуло, потом, после паузы, когда у обоих опекунов замерло сердце, хрусталь наполнился чистым сиянием.

Они оба покинули берег и деревню и направились к Фалаару, который ждал их в джунглях. Талира снова перекинулась птицей. В сумерках ее перья засветились, как у герсинии, — ярким пламенем.

— Надо спешить! — пронзительно крикнула она, взмахивая крыльями. — Я точно чувствую, что ей грозит страшная опасность!

Огромная голова Фалаара чуть наклонилась.

— Я не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось. От Камня будет мало проку без руки, что его держит.

— Камень и только Камень! — заверещала Талира. — Ты только об этом и думаешь? У тебя чувства есть, ты, здоровенная недостойная тварь?

— Друзья, прекратите! Нам нужно срочно найти Эйлию, — прервал их дракон. — Этот мир полон опасностей, и наше превращение могло насторожить Мандрагора. Он к волшебству очень чуток. Немедленно надо идти в этот город!

— То есть ты веруешь, что ее высочество именно там? — спросил Фалаар, будто не замечая все еще злящуюся птицу.

— Я на это надеюсь. Поскольку она еще жива, а будучи человеком — хотя бы отчасти, — она, естественно, будет искать защиты у своего рода, а не прятаться в джунглях.

— Снова, значит, принимать людской облик, — вздохнула Талира. — Как же мне это надоело! Но показываться в истинном виде я не могу: меня тут же пристрелят на суп или ради перьев.

— Я вообще не могу менять облик, — неохотно признался херувим. — Нет у меня этого искусства.

— Значит, тебе придется пока остаться здесь, в джунглях, — решил Аурон. — Мы тебя позовем, если нужна будет твоя помощь.