Пощады не будет никому - Максим Гарин

— Вот видишь, это совсем не страшно, — сказал Дорогин.

— Нет! Пощади! — Юрий Михайлович Прошкин все еще надеялся, что этот страшный человек отступится и, может быть, откажется от своего страшного замысла.

Но лицо Сергея Андреевича Дорогина было совершенно спокойным. Пистолет не дрожал в его руке, а взгляд оставался тверд, в глазах читался приговор, причем более красноречиво, чем если бы его зачитал судья, облаченный в мантию. Дорогин понял с этим делом пора кончать, и он резко ударил ногой в стол. Тело, стол — все качнулось, веревка натянулась как струна, и, не удержав равновесия, Юрий Михайлович Прошкин повис, корчась, в петле.

Судороги продолжались недолго, секунд десять. Руки как плети упали вниз, язык вывалился изо рта.

— Вот и все.

Каблуки стучали о крышку стола.

— Вот и все. Не надо меня бояться, господин прокурор, не надо.

Сергей подошел к сейфу, вытряхнул все деньги в спортивную сумку, а затем прошелся по квартире, гася свет.

Он оставил дверь в квартиру Прошкина открытой. Неторопливо спустился по лестнице, жадно вдохнул морозный воздух, облизал пересохшие губы.

— Вот и все.

Машина доктора Рычагова стояла в соседнем дворе.

Снег уже припорошил стекла. Сергей открыл дверцу, сел и несколько минут сидел абсолютно без движения, как ему показалось, даже не дыша. Затем вставил ключ в замок зажигания, повернул его. Дворники принялись сметать снег с ветрового стекла.

Мягко заурчал мотор, и автомобиль, сдав немного назад, аккуратно выехал, развернулся и уже через пару минут мчался по ночным московским улицам.

По приемнику пел Элвис Пресли, меланхолично и спокойно. Эта песня как нельзя лучше соответствовала настроению Сергея, у него на душе сделалось спокойно и пусто, как в доме, из которого вынесли всю мебель. Он чувствовал себя уставшим и разбитым, будто после тяжелой, но хорошо выполненной работы. До утра было еще немало времени, и он решил заехать к Тамаре. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить, ему требовалась женская ласка, теплые мягкие руки, ласковый голос.

«Да, она, наверное, удивится, когда увидит меня. Если она дома, конечно».

Маргарита Васильевна Прошкина провела ночь в объятиях своего молодого пылкого любовника. Она почувствовала себя лет на десять моложе, а вот любовник — лет на десять старше. Он так измучился, что даже не поднялся к завтраку, а продолжал спать. Единственным утешением были деньги, которые женщина оставила ему, сунув в карман джинсов, висевших на стуле, да и то лишь после того, как он их снял, вернее, сняла она сама.

«Ну и черт с тобой, — подумала женщина сразу о двоих — о муже и о любовнике. И от того, и от другого она уже поимела все, что хотела. — Ладно, поеду домой, — решила женщина, — а если он вдруг спросит, где я была, скажу, в бане. Так ему и надо! Я имею право даже сказать, что была у любовника. Он себе такое позволяет, то почему я не могу? Да, дети… Дети все поймут, они уже взрослые. Хорошо, что их нет дома, хорошо, что они уехали в Прагу на целых две недели и вернутся лишь после Нового года. Хорошо, что их в это время не было в городе. Зачем им испытывать позор, хватит того, что мне досталось».

О муже она думать не хотела, но тем не менее мысли все время возвращались к Юрию Михайловичу.

«Наверное, он уже трезв».

Она прекрасно знала нрав и характер своего мужа, прожила в ним уже немало. Если он начал пить с утра, то скорее всего сейчас уже трезв, ведь прошли целые сутки. Она взяла телефон, затащила его в кухню и оттуда начала названивать домой. Лишь потом вспомнила, что муж вырвал штекер вместе с коробкой.

«А, понятно, почему он не звонит. Ничего, я тебя заставлю, мерзавца, починить телефон, ты у меня еще за все заплатишь! Надеешься на легкий развод? Не дождешься, с разводом у тебя возникнут проблемы. Хорошо, что квартира, дача и машина оформлены на меня».

Маргарита Васильевна быстро накрасилась, привела себя в порядок. Она действительно выглядела помолодевшей лет на десять.

«Вот что делает секс с женщинами! — подумала она. — Не нужны никакие гимнастические залы, бассейны, тренажеры и прочая дребедень. Нужен лишь молодой любовник, и все будет в порядке. Тогда сердце станет работать как часы, а нагрузка равномерно распределится на все группы мышц. Да, с любовником мне повезло, хоть и стоит он, сволочь, недешево. Но того стоит. Главное, я себя чувствую прекрасно, а больше мне ничего и не надо».

Она накинула шубу, схватила свою сумочку. Чемодан с вещами она оставила в машине, в багажнике, так и не выгрузив его, наперед зная, что этот уход всего лишь попытка напугать мужа, что это лишь нервы сдали у него и у нее.

"Хотя, собственно говоря, что произошло? — размышляла Маргарита Васильевна, уверенно ведя машину. — Ну, сняли его видеокамерой в бане, такое случается со всяким мужчиной, достигшим определенного положения.

Кто-то на него имел зуб, вот и решил расквитаться.

Раньше или позже, но это должно было случиться. Хорошо, что еще не арестовали, не пришли прямо в дом, не надели наручники и под пристальными, любопытными взглядами соседей не вывели вниз и не затолкали в машину. А так дело кончится тихой отставкой, и будет мой Прошкин заниматься адвокатурой, ведь он давно хотел уйти на вольный хлеб. Знакомых у него много, и он будет, как и прежде, передавать и принимать взятки. Ведь он хорошо знаком и с теми, и с другими, — подумала Маргарита Васильевна о преступном мире и о мире борцов с преступностью. Примется сновать туда-сюда, и жизнь будет продолжаться. А о скандале скоро забудут, ведь и не такое забывается. Вон Белый дом штурмовали, гэкачепистов всех арестовали, посадили, а теперь они: кто губернатор, кто депутат думы, кто возглавляет всевозможные комиссии. В общем, первые люди в государстве, передовой эшелон. Как занимали хорошие должности и высокое положение, так и продолжают занимать. А скандал пошел им только на пользу. Может так случиться и с моим Прошкиным. Рано его пока списывать. Ну а если что, то тогда…" — Маргарита Васильевна прекрасно понимала, чемодан, куда сложить вещи, всегда найдется.

Дети наверняка останутся с ней, а на детей Прошкин деньги будет давать, никуда не денется.

«А перед тем как хлопнуть дверью, я ему скажу, мерзавцу, если такое случится, конечно, три дня на сборы, собирай свои книжки, бумаги, рубашки — и вон из моей квартиры. А если он начнет возмущаться и говорить, что квартира его, то у меня есть документы, которые меня же и защищают: купчая, декларация…»

Маргарита Васильевна подъехала к дому, взглянула на окна квартиры. Они все были плотно зашторены.

«Отсыпается, скотина, после пьянки!»

Не доставая чемодан из багажника, Маргарита Васильевна, цокая каблуками, подошла к лифту, нажала кнопку.

«Только бы соседей не встретить, они-то, наверное, уже все знают, слышали, как мы скандалили. Всякая замужняя женщина, возвращающаяся утром домой, вызывает кривотолки, а Мне это ни к чему. Я женщина солидная, не надо, чтобы обо мне думали лишь бы что».