Третья жертва - Лиза Гарднер

Куинси проигнорировал ее сарказм и пристально посмотрел на старшую дочь. Лицо Аманды было все еще покрыто белой марлей. Трубочки и иголки щетинками поднимались от распростертого тела, почти скрывая то, что некогда отличалось тонким изяществом. Он замедлил шаги, вновь шокированный тем, каких трудов и усилий стоило поддержание ее живой.

– Я прилетел так быстро, как только смог, – сказал он Бетти, беря руку Мэнди в свою и нежно ее пожимая. Никакой реакции не последовало. Он взглянул на маленькие бледные пальцы, лежащие на его ладони, восхитился ее ногтями, длинными, розовыми и здоровыми, тогда как все остальное в ней увяло. Казалось, только вчера эти пальцы – нет, пальчики, нежные, детские – крепко сжимали его большой палец.

– Не понимаю, – произнесла Бетти за его спиной. – Я думала, с тебя уже достаточно.

– Я не собирался пропускать это, Бетти. Я всегда планировал быть здесь, как только ты будешь готова.

– Когда я буду готова к чему?

Куинси обернулся. Он все еще держал руку Мэнди в своей, но теперь заметил на лице бывшей жены неподдельное замешательство. У него вдруг свело живот. Где-то глубоко внутри резко похолодело.

– Позвонил кто-то из персонала больницы. Сказали, что ты готова отключить ее от аппарата обеспечения жизнедеятельности…

– Ни в коем случае!

– Бетти…

– Это какой-то фокус, Пирс? Думаешь, повлияешь на меня этой небольшой мелодрамой? Не получится. Я не стану убивать мою дочь только ради твоего удобства.

– Бетти… – Куинси остановился. Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит. Его подставили, и он шагнул в западню так же покорно, как мышь заходит в мышеловку.

О боже, Рейни…

Куинси осторожно опустил руку Мэнди на простыню. Поцеловал дочь в висок. У него задрожали руки.

– Никаких изменений?

– Никаких, – холодно сказала Бетти.

– А Кимберли?

– Вернулась в колледж, полагаю. Даже позвонить не удосужилась.

Куинси кивнул и, стараясь не сорваться на бег, направился к двери.

– Спасибо, что навестил, – съязвила у него за спиной Бетти. – Приезжай еще.

Куинси на мгновение задержался в дверном проеме.

– Ты не виновата, – сказал он со всей искренностью. – В том, что случилось с Мэнди, твоей вины нет.

– Я себя не виню, – с трудом проговорила Бетти. – Я виню тебя.

Куинси прошел по коридору и, едва оказавшись на парковке, щелкнул крышкой мобильного. Первый звонок был другу, работавшему в криминалистической лаборатории, – тому самому, который получил накануне вечером сабо.

– Ты пробил его по системе «Драгфайр»?

– Господи, Куинси, рад тебя слышать.

– У меня мало времени, Кенни. Что там с этим сабо?

– Ну, если бы ты потрудился проверить свою голосовую почту, то знал бы, что я работал над ним всю ночь. Совпадения по нарезам с двумя другими подобными случаями. Двумя другими школьными расстрелами. И оба этих дела считались закрытыми, двое парней за решеткой. Так что если эти преступления продолжаются, тащи свою задницу в Квантико, Куинс. Ты тот, кто там нужен.

– Я возвращаюсь в Орегон. Сбрось все факсом на бейкерсвильский номер, и как можно скорее.

– Ты что, сдурел? У нас одно и то же оружие, использованное при трех различных школьных расстрелах в трех разных городах за десятилетний период! Как думаешь, что будет дальше?

– Дальше он собирается убить Рейни, – просто сказал Куинси. – Это часть его игры. Прижать ее к обочине, а когда упадет – атаковать. И я это упустил! Черт, я это упустил, а теперь, на хрен, нахожусь на другом конце этой гребаной страны!

На этом он отключился и уже в такси, крича водителю, чтобы ехал быстрее, быстрее, быстрее, думал о дочери и обо всех тех моментах в своей жизни, когда не сделал всего, что мог.

Суббота, 19 мая, 16:48

Дэнни чувствовал себя совершенно опустошенным. Рейни уже давно ушла, а он все лежал на кровати, свернувшись калачиком, и смотрел на одну и ту же точку на полу. Он рассказал ей все. Не надо было бы, но он рассказал – и теперь не находил сил даже подняться на ноги.

Рейни сказала, что от секретов бывает только хуже. Сказала, что секреты дают тому человеку власть над ним. Дэнни ничего уже не понимал. В голове крутилось столько картинок. Вот бы взять да и отключить мозг, чтобы все наконец исчезло.

Утром начали дрожать руки, и с тех пор они так и дрожали не переставая. Насморк прошел, но теперь все тело горело от боли. Зудела кожа. Дэнни не смотрел на себя в зеркало – противно. Окажись под рукой что-нибудь острое, отрезал бы себе пальцы, и тогда не пришлось бы смотреть, как они сжимают рукоятку револьвера и тянут спусковой крючок. Тогда бы снаружи ему стало так же больно, как и внутри, и это, наверное, было бы правильно.

Он вымотался, но заснуть не мог – беспокоился о Бекки. Надо бы заставить себя подняться, сделать что-нибудь. Но что?

Из коридора донеслись шаги. Пришел один из смотрителей – улыбающийся, веселый, как клоун.

– Пора, – бодро сообщил он.

Дэнни посмотрел на него, ничего не понимая.

– Вы отправляетесь на экскурсию, мистер О'Грейди. Родители посылают вас в психушку. – Мистер Весельчак рассмеялся над своей шуткой.

Дэнни еще плотнее свернулся на кровати.

За спиной Мистера Весельчака материализовались двое мужчин. Они были в форме и показались Дэнни смутно знакомыми. В руках мужчины держали кандалы. Если ты покидаешь стены центра, то должен быть в кандалах. Без этого никак. Они все равно увезут его, так или иначе.

Отправят в психушку. Внутри все горело. И надо же – под рукой ничего острого!

Дэнни встал, как ему было приказано. Поднял руки. Тот, что помоложе, надел кандалы на лодыжки. Не очень плотно. Не так плотно, как тот, что делал это же в прошлый раз. Тогда кандалы врезались глубоко в кожу и оставили рубцы. Дэнни понял тогда по взгляду того типа, что именно этого он и добивался.

Дэнни молчал. Тот, что помоложе, надел ему на пояс ремень и приковал к поясу, спереди, руки. Всё, готов.

Тот, что постарше, кивнул.

– Дэнни, – сказал он грубовато-фамильярно.

Дэнни понял, что должен его знать. Может, приятель его отца. Для старины Шепа все люди в форме – братья. Только вот теперь ему будет трудновато.

Патрульные отвели его к полицейской машине округа Кэбот, запихнули на заднее сиденье, а сами уселись впереди. Переглянулись, но ничего не сказали.

Дэнни ни о чем и не спрашивал. Он не знал, почему его везут в психбольницу, надолго ли и что его ждет там. Он давно уже не задавал никаких вопросов. Раздобыть бы только что-нибудь острое. Отрезать себе пальцы. И никогда больше не видеть этих рук. Мисс Авалон, мисс Авалон, мисс Авалон…