Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

«Потому что я ей еще в четверг объяснил, что у меня отношения с Бочковым резко испортились, и он дал Трофимову установку резать ваши группы».

Иду на кухню, делаю бутерброд с копченой колбасой. Первые проникающие в желудок куски совпадают по времени с очередным пиканием мобильника:

«Вот гады! И так учить много, они еще и зверствуют!»

Как я с тобой солидарен, детка!…

«Что делать! Но вам, Рената, я могу оказать помощь. Завтра без десяти девять подходите к Г-103, я вам вручу список дополнительных вопросов, которые вы хорошенько выучите. Пойдете отвечать в пятницу, я их задам, и вы с блеском на них ответите…»

Успеваю дожевать бутерброд к тому времени, когда на дисплее телефона высвечивается «Спасибо вам большое! Я польщена!». Отправляю новый месседж с таким чувством, будто это воздушный поцелуй:

«Не за что, дорогая!»

Но теперь ответ приходит только через двадцать минут с гаком:

«Ой, извините! Я была все это время в душе!»

Твою мать! В душе она была! Может, пригласить ее к себе на конспиративную квартиру прямо сейчас – заняться «тренингом»? Родителям лапшу повесит, что ушла готовиться к подруге…

«Ох, зря вы мне это сказали! Теперь я всю ночь не смогу нормально спать, представляя себе то, как вы были там!»

По-моему – нормально так написал. Нормально? О-о-о, да-а-а!…

«:)))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))»

Такого количества смайликов за один раз я не видел никогда в жизни. Определенно не зря я решил «законтачиться» с этой куколкой – оно того стоило! Начинаю вознаграждаться прямо на глазах.

«Но могу я узнать, а зачем вы решили мне помочь?»

Можешь, милая! Можешь…

«Вы же прекрасно знаете, моя дорогая, что очень нравитесь мне. А те, кто мне нравится, всегда имеют у меня преференции. По-моему, это нормально».

Ну-ка? Что ты ответишь на этот раз?

«Это даже очень нормально. Да я и сама в принципе такая же».

Умница, девочка!

«Ну, вот и славненько! Будем считать, что мы договорились. Только скажите мне, пожалуйста, кому, кроме вас, ваша староста еще не отдала?»

На этот раз ответ, как и в случае с душем, приходит только через двадцать с лишним минут:

«А она почти всем отдала. Мне только и моим подружкам нет, а так всем».

Эй-эй-эй! Ты что, крошка? Наколоть меня решила? Хотя нет… Ты просто провела почти полчаса за переговорами со своей старостой, и она тебя проинструктировала! Зря ты это сделала, милая! А я так хотел тебе помочь…

«Как интересно вы говорите, Рената! Только вот почему-то все, кого я опросил, мне сказали, что она им ничего не отдавала. К чему это маленькое вранье?»

Новое письмецо напоминает о себе звуковым сигналом после довольно продолжительного молчания:

«Я не вру и не имею такой привычки. Она отдала».

М-да… Как говорил вождь мирового пролетариата, чертовски жаль… Похоже, что отношения с Ренатой испорчены – она уже не согласится на сексуальное приключение. Но самое интересное и печальное одновременно, что и мне уже этого почти не хочется. Не люблю заниматься интимом с теми, кто меня обманывает. Не в отношении искренности чувств (тут все стараются друг друга отыметь, насколько это возможно), а в плане действительно серьезных вещей. Решено: нашу милую СМС-беседу пора закруглять…

«Ну, ладно – отдала, так отдала. Всего вам доброго, Рената».

* * *

Спустя минут сорок, когда я уже лежу в постели, и из всего освещения в квартире – только настольная лампа над головой, мне приходит ответ. Последний за сегодняшний «безумный день», как верно обзывает наше житие-бытие одна программа на НТВ. Его достойное завершение:

«Не знаю, почему вы мне не верите. Я говорю правду».

Я кладу мобильник на тумбочку и выключаю свет. Завтра уже в семь надо вставать. Спокойной ночи, правда жизни…

В девять утра у двери нашей кафедры толпится народ. Человек пятнадцать из группы ЭПЛ-1-07 уже есть, и вскоре должны подойти еще. Важно, что уже присутствуют такие персоны, как Фаткутдинова и Халитова. А самое главное, что на месте и приятель старосты – интеллигентного вида очкарик. Если уж она ему не отдала, то, значит, Донскова меня вчера просто спасла.

На моих глазах подходит Рената Жилязова и пристраивается позади основной массы собравшихся. Она покусывает губы и не выказывает никакой симпатии ко мне, как будто и не было вчерашнего смс-диалога. Едва я перевожу свой взгляд на нее, как она тут же отворачивается. Ладно, думаю. Жаль, конечно, что не перепихнулись, но по большому счету – хрен с тобой.

– Здравствуйте! – нестройным хором говорят мне все, за исключением секс-барби-гёрл.

– Здравствуйте, ребята! – с елейной интонацией отвечаю я им. – Ну, что: все хорошо подготовились к сегодняшнему дню?

Они кивают с дурацкими улыбками на лицах, из чего явственно следует, что они или готовились столь же по-дурацки, или не готовились вообще.

– Дорогие мои: поднимите, пожалуйста, быстренько ручки, как в первом классе, те, кто уже получил от старосты свое добро. То, что вы ей сдавали.

Студенты тупо переглядываются, явно не догадываясь, куда я клоню.

– Та-ак! – театрально протягиваю я. – Лес рук, как я посмотрю. Ну, что ж – это даже к лучшему. Не для вас, правда. Послушайте меня сейчас очень внимательно. Я довожу до вашего сведения то, что во вторник у меня с вашей старостой практически на том же самом месте, где мы сейчас с вами стоим, состоялся разговор. В ходе этого разговора я ей доходчиво объяснил, что у меня с Бочковым вышел конфликт. А конфликт случился из-за того, что…

Я терпеливо пересказываю почти слово в слово содержание своего разговора с Донсковой.

– Естественно, после такого ни о каком проставлении оценок вашим группам за ЭТО не могло идти и речи. Об этом я и сообщил вашей Элеоноре во вторник. А почему она вам до сих пор ничего не рассказала и, главное, не отдала – это уж спросите у нее сами. Если она захотела, пользуясь неопределенностью ситуации, прихватизировать ваши … ну, вы понимаете, – это одно. Если же она планировала сама договориться с Бочковым и добиться того, чтобы вам все-таки проставили, так сказать, «автоматом», это другое, но я к этому не хочу иметь ни малейшего отношения. В общем, выясняйте у нее сами. Но передайте ей, что если она мне сегодня попадется на глаза, я ее сам лично по стенке размажу. Всё.

Я разворачиваюсь, отхожу от впавшей в состояние ступора студенческой биомассы на несколько шагов назад, потом решаю вообще временно исчезнуть из поля зрения молодежи и с этой целью сворачиваю за угол. Наверняка большинство из них, не зная всех нюансов, осуждает меня. Но мне сейчас наплевать на весь окружающий мир – даже если он в полном составе будет утверждать, что мое решение «заложить» Бочкова было ошибкой. Этого упыря надо было вывести на чистую воду. В конце концов, если ты знаешь, что тебя пытаются развести, было бы ошибкой с точки зрения элементарной психологии делать вид, что веришь разводилам, и покорно соглашаться на их условия.