Психиатрия для самоваров и чайников - Максим Малявин

Но вернемся к делирию. Термин (от лат. delirium — безумие, бред) введен древнеримским ученым по имени Авл Корнелий Цельс в I веке н. э. Рассмотрим классический, алкогольный вариант. Возникает он не на высоте опьянения, нет. Длительный (более или менее — все зависит от степени, в которой уже успели пострадать мозг и печень) запой подходит к концу: заканчиваются деньги, заканчивается спиртное в зоне досягаемости, либо организм заявляет ОЧЕНЬ решительный протест — да мало ли! И вот на фоне катастрофически навалившейся трезвости психика вспоминает про все нанесенные ей обиды и начинает партизанскую войну. Боевые действия проходят в три этапа.

1. Сначала возникают колебания настроения — от нормального и даже приподнятого до тягостного, подавленно-раздражительного, с чувством неясной и оттого еще более тягостной тревоги, с ожиданием скорой беды — вполне, собственно, оправданным, как показывает практика. Причем чем позже час, тем хуже. Человек суетлив, слова льются рекой, лишь бы не было тягостного затишья. Все та же астеническая чувствительность к резким звукам и яркому свету, все то же ощущение паутины на лице. Заснуть трудно, да еще и во сне кажут всякую хрень, причем очень ярко.

2. Резкие звуки и яркий свет бьют по нервам уже не молоточками, а хорошей кувалдой. Настроение меняется все чаще, его оттенки все мрачнее. На этом фоне время и окружающая обстановка становятся для психики настолько малозначимыми, что она перестает делать к ним привязки и на них ориентироваться. Неожиданно новое значение обретают игры света и тени, трещинки в штукатурке, узоры на обоях и занавесках, щели, пятна морозные узоры на стекле — да что угодно: в них больной начинает угадывать живущие своей жизнью причудливые картины. Характерно то, что днем связь с реальностью еще худо-бедно держится, но чем ближе ночь, тем она тоньше и иллюзорнее. В момент засыпания начинают появляться первые робкие единичные галлюцинации — мы здесь, тук-тук.

3. И вот, чаще в один из таких вечеров, ткань реальности рвется, и больной полностью погружается в мир галлюцинаций: зрительных, слуховых, тактильных — все что истерзанной душе угодно. Если когда-нибудь додумаются создать полностью интерактивную игрушку с полнейшим эффектом присутствия и вовлеченности и без тени сомнения в реальности происходящего — это будет жалкий плагиат. Время и ситуация полностью перестают иметь значение для делирионавта. При всем при том он четко осознает, кто он такой, и вполне может изложить свои паспортные данные. Хотя какое они имеют значение, когда вокруг столько всего происходит, а вы в упор этого не видите! «Все эти черти, инопланетяне, говорящие животные — что, неужели вы этого не видите и не слышите? Да вот же, разуйте глаза и расчехлите уши! Да что вы из меня идиота делаете! И зелененькие, опять же, мерзко хихикают, сволочи…» В общем, кругом враги. Именно истинностью галлюцинаций, неотличимостью их от реальности, и объясняется такая активная вовлеченность больного в процесс: он участвует, он спасается или нападает, он гоняет чертей самозабвенно и с огоньком, инопланетные захватчики заодно с недостаточно шустрыми домочадцами огребают самых реальных люлей. Полученные от нерасторопной мебели и обиженных членов семьи синяки и царапины также реальны. Как и травмы, полученные от прыжков в окно и с балкона. К утру наступает тяжелый сон, больше похожий на оглушение, потом пробуждение, а к вечеру — все сначала… Память милосердна, и бо́льшую часть своих «подвигов» пациент потом и не вспомнит.

Нехорошо, если делирий приобретает форму или мусситирующего (бормочущего), когда пациент возбужден, что-то невнятно бормочет, постоянно перебирает пальцами и одергивает одежду, будто что-то обирает с нее (карфология), или профессионального, когда пациент словно находится на своем рабочем месте (главное, чтобы это был не спецназовец и не патологоанатом). Хуже, если мусситирующий. У него больше риск перетечь в кому и далее закончиться смертью.

Интересный исторический факт: ранее алкогольный делирий купировался смесью Попова (0,3–0,4 г фенобарбитала и 50 мл спирта на 100 мл воды), которую давали болезному один-два раза в день до исчезновения симптомов.

Белая горячка — это классика. Однако ею список производственных душевных травм, заработанных на кафедре научного алкоголизма, не исчерпывается. Кроме делирия психоз интоксикационного генеза может проявиться в виде следующих форм.

1. Вербальный галлюциноз. Описан К. Вернике в 1900 году. Наблюдается, как правило, у хронических алкоголиков. Основной симптом — голоса. Причем нередко голоса делятся на два лагеря: одни говорят, какой он супергипермачо, хоть и малость заспиртованный; другие вещают горькую правду и награждают обидными эпитетами, без купюр и эвфемизмов. Нередко присоединяются идеи преследования (чаще всего теми же голосами из группы осуждения и индуцированные). Такой галлюциноз длится неделями и месяцами, порой затягивается на годы.

2. Алкогольный параноид. Чаще всего представлен бредовыми идеями преследования: пациенту упорно мнится, что будто он кому-то крепко не понравился, и этот кто-то спит и видит нашего героя центральной фигурой погребального обряда, всячески стараясь приблизить сей волнительный момент. Тревога, страх, попытки либо спастись, либо нанести профилактический термоядерный удар — в наличии.

3. Алкогольный бред ревности. Частный вариант алкогольного параноида, но достаточно распространенный и типичный, что позволило выделить его особо. Пациент начинает ревновать свою половину к реальным либо воображаемым персонажам. «Чего это сосед на обед домой зачастил? А почему ты, родное сердце, на поход в магазин потратила не сорок минут, как обычно, а сорок семь? За семь минут такого можно с любовником накуролесить, особливо ежели тот молод, тестостеронист и затейник по натуре!» Иногда даже к тем, кого видел в делирии. «А что, просто так, что ли, черти приходили? А зелененькие по чью душу прилетали? Знаем мы тебя, латентную шлюху вселенского масштаба!» Отелло рыдает от зависти и записывается на мастер-класс.

4. Корсаковский психоз. Описан впервые С. С. Корсаковым в 1887 году. Обычно развивается после тяжелого алкогольного делирия. Сочетает в себе два набора симптомов — неврологические и психические. Неврологические — это невриты в области рук и ног, с нарушением чувствительности, снижением и отсутствием сухожильных рефлексов, порой — с атрофией мышц. Психические — укладываются в триаду: амнезия, дезориентировка и конфабуляции. Амнезия, или потеря памяти, здесь больше касается текущих событий: пациент не может удержать в памяти случившееся вчера, неделю назад, порой — час или два назад. Это фиксационная амнезия. Реже либо в меньшей степени отмечается амнезия ретроградная — то есть на события, имевшие место до заболевания. Кстати, эта же особенность касается и органического поражения мозга любого характера: сначала страдает память на текущие события и только потом начинают выпадать события прежних лет. Конфабуляции (от лат. confabulari — болтать, рассказывать) — это когда пациент рассказывает о вымышленных событиях, которые на самом деле не имели места. Так, спросив о том, как он провел вчерашний день, вы рискуете получить отчет об экспедиции за золотом партии, либо о походе по девкам румяным или еще полтазика подобной навешанной вам на уши лапши. Пациент будет пребывать в полной уверенности, будто так оно и было, — но вы-то знаете, что он за пределы палаты не выходил! Дезориентировка вызвана двумя предыдущими факторами: во-первых, текущую дату и координаты невозможно удержать в крупноячеистом решете памяти, а во-вторых — куда девки подевали все золото? Конфабуляции привносят коррективы, с реальностью категорически несовместимые. Может прогрессировать, тогда течение будет называться прогрессирующим, может застыть на месте — будет стационарным, но нередко можно наблюдать и регрессирующее течение, когда симптоматика — большая или меньшая ее часть — уходит, обнажая фоновую алкогольную (или другого рода) энцефалопатию, которая уже никуда не уйдет.