Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге

История убийства Борисова стала известна общественности во время третьего московского показательного процесса в марте 1938 г. Как мы знаем, в числе подсудимых был и Ягода; одним из предъявленных ему обвинений было участие в убийстве Борисова. Для ликвидации свидетеля Борисова, который мог выдать организаторов убийства Кирова, Запорожец якобы распорядился, чтобы автомобиль, использованный для доставки Борисова в Смольный, попал в аварию[825]. Но Запорожец никак не мог участвовать в этом деле. Следует также помнить, что в своем последнем слове на процессе Ягода отказался от участия в организации данного убийства и заговоре с целью убийства Кирова.

Одним из людей, участвовавших в отправке Борисова на допрос, был ранее упоминавшийся заместитель начальника секретно-политического отдела НКВД в Москве в 1934-1936 гг. Г. С. Люшков. Он рассказал, что утром 2 декабря Ворошилов позвонил Агранову и попросил того немедленно отправить Борисова в Смольный. Приказ был выполнен. Спустя 30 минут Агранову доложили о смерти Борисова. Далее Люшков сказал: «Этот случай выглядел довольно странно, и вызывал сомнения. Трудно сразу сказать, был это несчастный случай или нет». Но, по его мнению, было просто невозможно организовать убийство Борисова в такой короткий промежуток времени. Он также указывает на то обстоятельство, что Запорожец не мог участвовать в организации убийства Борисова по той причине, что в Ленинграде его в это время не было[826].

Конквест полагает, что хотя организация убийства в течение получаса и невозможна, но не существовало никаких препятствий, чтобы спланировать его заранее. По мнению Конквеста, это показывает, что Люшков не знал (или же делал вид, что не знает) о том, что НКВД действительно замешан в этом убийстве[827].

Но как можно было заранее спланировать это убийство? Ведь никто не знал, что Сталин захочет лично допросить Борисова (во всяком случае, именно в это время). Малий и Виноградов на допросе в 1937 г. говорили, что они случайно оказались на дежурстве в тот день. Если бы Сталин захотел допросить Борисова, например, 3 декабря, то в Смольный его сопровождали бы другие сотрудники[828].

Если же, как это полагает Конквест, за убийством стоял Сталин, то зачем он вызвал Борисова на допрос, если опасался, что он может назвать организаторов убийства, — настолько опасался, что заранее был разработан план ликвидации Борисова во время его транспортировки в Смольный? Зачем Ежов и Агранов добивались от Малия и Виноградова «признания» в убийстве, хотя по плану все должно было выглядеть как несчастный случай? Были ли вообще замешаны в заговоре Ежов и Агранов, как это утверждает Конквест[829]? Если Борисов действительно был убит, то, видимо, Сталин был здесь ни при чем. На самом деле все выглядит так, будто кто-то хотел помешать разговору Сталина с Борисовым, во время которого тот мог пролить свет на убийство Кирова. Этим «кем-то» не могли быть ни Ежов, ни Агранов.

О существовании заговора говорили два свидетеля в хрущевские времена. Виноградов и Малий были казнены в 1937 г. Но водитель Кузин пережил тюремное заключение, лагеря и ссылку. В феврале 1956 г. он давал показания Контрольной комиссии ЦК КПСС и рассказал, что, по его мнению, произошло во время автомобильной аварии. Ниже приводится часть его показаний:

Виноградов и Борисов сели в кузов грузовой машины, а Малий сел со мной в кабину. По дороге Малий все время торопил меня. Переезжая улицу Потемкина, Малий вырывает у меня руль и направляет машину на стену дома, а сам пытается выскочить из кабины. Я его задерживаю и не даю ему выскочить. Машина открытой правой дверцей ударилась о стену дома, в результате было стекло дверки разбито. Когда я остановил машину и вышел, посмотрел в кузов, Виноградова в кузове не было, а он бежал, я вскочил в кузов и увидел, что в кузове лежит убитый Борисов, правый висок был в крови. Я закричал, что — убили, убили. В это время ко мне подошел Малий и сказал — не кричи, а то будет и тебе, и сам Малий скрылся. Я после этого Малий и Виноградова не видел до моего освобождения из-под ареста[830].

Эти показания Кузина и составили основу хрущевской версии событий той роковой поездки. Другим человеком, который давал показания примерно в то же время по делу Борисова, был бывший начальник медицинского отдела Ленинградского управления НКВД С. А. Мамушин, который присутствовал при вскрытии тела Борисова в 1934 г. и подписал протокол патологоанатомического исследования. В своем письме Мамушин утверждал, что смерть Борисова наступила, видимо, не в результате несчастного случая, он был убит[831].

Давайте внимательно рассмотрим эти показания. Есть несколько причин, почему не следует доверять рассказу Кузина в 1956 г. Некоторые детали этой истории выглядят сомнительными, если вообще не абсурдными. Грузовик ехал с большой скоростью; несмотря на это, Малий пытался направить его на стену здания и одновременно выпрыгнуть из него. Это похоже на попытку самоубийства. Эта история становится еще невероятнее, если вспомнить, что Малий сидел справа от водителя (в Советском Союзе движение правостороннее), а руль находится слева. Получается, что Малий пытался выскочить из кабины с той стороны машины, которая вот-вот ударится о стену дома!

Дальнейшая судьба Малия, Виноградова и Кузина объясняет, почему именно Кузин сделал такое заявление. Все троих повторно арестовали в июне 1937 г., основным обвинением было участие в убийстве Борисова. Сначала они не признавались в этом преступлении и утверждали, что произошла автомобильная авария. Кузин во время первых допросов поступал также, но позднее изменил свои показания под сильным давлением следователей. Теперь он заявлял, что Малий неожиданно перехватил руль и резко крутанул его вправо, отчего грузовик врезался в стену дома. На очной ставке с Кузиным Малий и Виноградов продолжали утверждать, что Борисов стал жертвой автомобильной аварии, и отрицали существование плана его убийства. Но месяц спустя они под пытками «признались», что убили Борисова по приказу контрреволюционной группы. Во время судебного процесса они отказались от участия в убийстве Борисова и заявили, что дали ложные показания, чтобы спасти свои жизни. Их расстреляли в 1937 г., а Кузин отделался продолжительным тюремным заключением[832].

Показания Кузина о причинах удара грузовика о стену дома стоили Малию, Виноградову и еще трем сотрудникам НКВД жизни. Следовательно, если бы Кузин в 1956 г. отказался от своих прежних показаний, то это было бы равносильно признанию им своей вины в смерти пяти невинных людей. Более того, его показания вполне совпадали с общими процессами «десталинизации», ярым приверженцем которых был Хрущев. Кузин просто написал то, чего хотели от него власти.