Седьмое Правило Волшебника, или Столпы творения - Терри Гудкайнд

— Да говорила же, говорила. — Себастьян мечом придвинул дрова поближе друг к другу, чтобы разгорелось пламя. — Во дворце, как раз перед поцелуем.

Сноп искр взлетел в темноту. Дженнсен протянула к огню руки, согревая пальцы над весело играющим пламенем.

— Не помню.

— Ты же сказала, что там была Алтея.

— Где?

— В Столпах Творения.

Дженнсен засунула руки под плащ, ее удивленный взгляд остановился на Себастьяне.

— Нет, этого я не говорила. Алтея рассказывала мне вовсе не о землях, которые посещала.

— А о чем же она тогда рассказывала?

Дженнсен неопределенно махнула рукой, явно не собираясь отвечать на вопрос.

— Да просто так болтала, ничего особенного. — Дженнсен убрала с лица прядь рыжих волос. — Столпы Творения — это такая местность?

Кивнув, Себастьян перемешал мечом белые от жара угли.

— Иначе ее называют Очаг Владетеля.

— И что это значит?

Себастьян пристально взглянул на спутницу:

— Представь себе очень сильную жару. О такой иногда говорят: сегодня жарко, как в очаге Владетеля. Именно поэтому в народе так называют местность, которая на самом деле носит имя Столпы Творения.

— Ты там был?

— Шутишь? Я не знаю ни одного человека, который бы побывал там. Страшное место!.. Некоторые полагают, что это действительно царство Владетеля, в котором нет ничего, кроме смерти.

— А где оно находится?

Себастьян мечом указал на юг:

— Это пустынное место в глубине Древнего мира. Люди часто очень суеверны в отношении таких заброшенных мест.

Дженнсен следила за игрой пламени, пытаясь мысленно свести все воедино. Что-то неправильное, волнующее было во всем этом разговоре.

— А почему оно называется Столпы Творения?

Себастьян недовольно пожал плечами:

— Говорят, это необитаемое место… — Он замолк.

— А если там никто не был, то откуда все это известно?

— Когда-то были люди, ходившие туда, или по крайней мере побывавшие поблизости. Они-то и поведали об этой земле. Ползли слухи, сведения накапливались. Это место — аналог ваших Азритских равнин…

— Азритских равнин?

— Да, там пустынно, как на Азритских равнинах, но всегда стоит жуткая жара. По окраинам этой бесплодной земли пролегает несколько торговых путей. Без специальной одежды, защищающей от палящего солнца и постоянных ветров, очень быстро изжаришься живьем. И без воды долго не протянешь.

— И такая пустыня называется Столпами Творения?

— Нет, это лишь начало пути. Чтобы попасть туда, нужно пройти сквозь эту пустыню, а там, в ее сердце, находится широкое ущелье, в котором еще жарче, просто смертельно жарко. Как в очаге Владетеля…

— Так почему же все-таки ее называют Столпами Творения?

Носком сапога Себастьян отправил обратно в пылающее сердце костра выкатившиеся из него угольки.

— Говорят, на дне ущелья находятся высоченные каменные столпы. В честь этих вздымающихся каменных глыб и называется вся эта земля.

Дженнсен перевернула прутики с соленой свининой:

— Тогда название имеет смысл.

— Мне доводилось видеть нечто подобное, но в других местах и гораздо меньшего размера. Стоят неровные каменные башенки. Будто столбики монет на столе… — Голос Себастьяна чуть дрогнул. — Говорят, там такое ощущение, словно весь мир вздыбился в знак благоговения перед Создателем. Некоторые полагают, что это святое место. Но поскольку там удушающе жарко, многим приходит на ум, что оно сотворено не одним Создателем. Каким-то образом оно связано и с Владетелем. Потому и Очаг… Кстати, помимо жары есть и другие причины не соваться туда. Говорят, там место потустороннего столкновения.

— Созидание и разрушение, жизнь и смерть — вместе?

Себастьян смотрел на Дженнсен, в его глазах плясали отблески пламени.

— Таковы слухи…

— Иначе говоря, люди считают, что это смертельное место пытается поглотить мир жизни?

— Смерть всегда идет по пятам жизни. Брат Нарев учит, что зло в человеке притягивает тень Владетеля. Если мы вступим на путь зла, то привнесем его силу в мир жизни, и Владетель получит возможность свалить Столпы Творения, и мир рухнет.

Холод этих слов пробрал Дженнсен до костей, будто к ней прикоснулась рука смерти. Будто ведьма наложила на нее тайное злое заклинание… Дженнсен не раз слышала от матери, что ведьмы никогда не открывают своих знаний, всегда утаивая самое важное.

Было совершенно непонятно, зачем Алтея мимоходом назвала ее, Дженнсен, одним из Столпов Творения. Тем не менее девушка была совершенно уверена: Алтея посеяла в ее голове этот росток — Столпы Творения — с вполне определенной целью. Вот только какова эта цель?..

— А что случилось с Алтеей? Почему она не смогла помочь тебе?

Вздрогнув, девушка отбросила тягостные мысли. Перевернула прутики с соленой свининой — она оказалась совершенно готовой, — прикинула, как точнее ответить на поставленный вопрос.

— Алтея сказала, что однажды, когда я была маленькой, она уже попыталась мне помочь. Даркен Рал узнал об этом и отомстил ей. Он лишил ее дара. Теперь, даже захоти она, у нее нет возможности помочь мне, используя магию.

— Похоже, сам того не понимая, Даркен Рал выполнил работу Создателя.

От удивления Дженнсен отпрянула:

— Что ты имеешь в виду?

— Имперский Орден стремится убрать из мира магию. Брат Нарев говорит, что мы выполняем работу Создателя, ведь магия — это зло.

— А ты как думаешь? Неужели ты тоже полагаешь, что дар Создателя может обернуться злом?

— Весь вопрос в том, как магия используется! — Бесстрастный взгляд Себастьяна остановился на Дженнсен, но за бесстрастием скрывалась ярость. — Разве магия используется для помощи людям? Разве помогает детям Создателя в преодолении трудностей? Нет! Ею пользуются исключительно в корыстных целях. Взгляни хотя бы на Дом Рала. Разве он существует для блага людей? Или для пыток и смерти?

Последний вопрос прозвучал скорее как утверждение, которое Дженнсен не смогла бы опровергнуть, даже если бы пожелала от всей души.

— Похоже, Даркен Рал выполнил работу Создателя, милосердно освободив Алтею от магии, — повторил Себастьян.

Дженнсен положила голову на колени, слушая, как шипит поджаренная свинина. Алтея вовсе ни считала, что расправа над ней была милосердием. Наоборот, ей было мучительно больно остаться с одним лишь даром пророчества.

Мать Дженнсен научила дочь рисовать Благодать и говорила, что дар дается Создателем. В верных руках Благодать тоже была магией. Даже несмотря на отсутствие дара у Дженнсен, этот волшебный символ несколько раз защитил ее. Конечно, люди могут совершать злые поступки, но девушке совсем не нравилась мысль, будто дар — это зло. Дар — это чудо!..