Агнец - Кристофер Мур

— Но как я смогу учить свой народ Божественной Искре? Прежде чем ответить, вспомни: мы и Шмяка имеем в виду.

— Ты просто должен подобрать правильное слово. Божественная Искра — бесконечна, но тропа к ней — отнюдь не такова. А в начале тропы лежит Слово.

— Именно поэтому вы с Валтасаром и Гаспаром пошли за звездой? Чтобы обрести тропу к Божественной Искре во всех людях? Потому же, почему и я тебя нашел?

— Мы были искателями. А искали мы, Джошуа, тебя. Ты и есть исток. Конец тропы — божественность, а начало ее — Слово. И это Слово — ты.

Теперь я легок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собой, теперь Бог танцует во мне.[8]

Фридрих Ницше

На Ване мы поехали на север, к Шелковому пути, обходя стороной великую индийскую пустыню, которая чуть было не прикончила войска Александра Великого, когда они возвращались в Персию, покорив половину известного мира за три века до нас. Хотя на-прямки через пустыню сэкономило бы нам месяц времени, Джошуа сомневался в своей способности наколдовать столько воды, чтобы хватило Ване. Человек должен усваивать уроки истории, и хоть я утверждал, что люди Александра, должно быть, просто устали от завоеваний, а мы, в сущности, просидели два года на пляже, Джошуа настоял, чтобы мы выбрали более дружественный маршрут через Дели — на север, в ту сторону, которая нынче называется Пакистаном, а там уже ступили бы на Шелковый путь.

Пройдя немного по Шелковому пути, мы, похоже, получили еще одно послание от Марии. После краткого привала Вана случайно потопталась там, где только что сделала свои дела. Ее кучу сплющило, и темными какашками в светло-серой пыли идеально нарисовалось подобие женского лица.

— Смотри, Джош, еще одна записка от твоей мамы. Джош глянул и быстро отвернулся.

— Это не моя мама.

— Да ты посмотри только: в слоновьей дрисне — женское лицо.

— Я знаю, но это — не моя мама. Тут помехи из-за способа передачи. Совсем на нее не похоже. Глаза не те.

Мне пришлось снова забираться на спину слонихи, чтобы рассмотреть портрет под другим углом. Джошуа прав — мама совсем не его.

— Похоже, ты прав. Носитель изуродовал информацию.

— Вот и я о том же.

— Но спорить готов — на чью-то маму она все равно похожа.

Окольными путями мы почти два месяца добирались до Кабула. Хоть Вана и была неустрашимым ходоком, как я уже говорил, скалолаз из нее оказался никудышный, поэтому в горах Афганистана ее то и дело приходилось пускать в обход. И Джош, и я понимали, что на скалистые высокогорья за Кабулом нам ее ни за что не втащить, и мы порешили оставить слониху Радости — если, конечно, удастся отыскать былую куртизанку.

Очутившись в Кабуле, мы принялись расспрашивать на рынке, не знает ли кто чего о китаянке по имени Крохотные Ножки Божественного Танца Радостного Оргазма, но никто о такой и слыхом не слыхал — как и о женщине с простым именем Радость. Потратив на поиски весь день, мы с Джошуа уже совсем было решили бросить эту затею, но тут я кое-что вспомнил. Она ведь мне когда-то говорила… И я спросил у местного торговца чаем:

— Не живет ли здесь где-нибудь женщина — быть может, очень богатая, — которая называет себя Леди Дракон или как-нибудь типа того?

— О да, господин, — ответил чаеторговец и содрогнулся, будто по затылку ему пробежался паук. — Она зовется Жестокой и Проклятой Драконьей Принцессой.

— Ничего так себе имечко, — сказал я Радости, когда мы въехали в массивные каменные ворота ее дворца.

— Помогает одинокой женщине сохранить репутацию, — ответила Жестокая и Проклятая Драконья Принцесса.

Выглядела она точно так же, как девять лет назад, когда мы расстались, — вот только, пожалуй, драгоценностей прибавилось. Все так же миниатюрна, изящна и прекрасна. В белом шелковом халате, расшитом драконами, а иссиня-черные волосы спускались по спине намного ниже талии. Их скрепляла единственная серебряная лента, иначе при любом повороте головы они бы рассыпались по плечам и окутывали ее всю.

— Хорошая слониха, — добавила Радость.

— Подарок, — сказал Джошуа.

— Очень мила.

— А ты могла бы нам пару верблюдов уделить, Радость? — спросил я.

— Ой, Шмяк, а я так надеялась, что сегодня ночью вы будете спать со мной.

— Ну, я с радостью, только вот у Джоша до сих пор зарок по части муфточек.

— Тогда, может, юноши? Я держу у себя какое-то количество мужемальчиков для… ну, вы знаете.

— Они тоже ни к чему, — сказал Джош.

— Ох, Джошуа, бедный мой маленький Мессия. И тебе ведь наверняка никто не готовил на день рождения китайскую еду?

— Мы ели рис, — ответил Джош.

— Ну, поглядим, как Проклятая Драконья Принцесса сможет это компенсировать, — сказала Радость.

Мы слезли и обнялись со старой подругой, потом суровый стражник в бронзовой кольчуге увел Вану в конюшни, а четверо других с копьями выстроились вокруг почетным караулом и сопроводили нас в главный дом.

— Одинокая женщина? — спросил я, разглядывая часовых, торчавших чуть ли не перед каждым дверным проемом.

— В сердце моем, дорогой мой, — ответила Радость. — Это не друзья, не родственники и не любовники. Это наемные служащие.

— Оттого и в титуле значится «Проклятая»? — поинтересовался Джошуа.

— Могу сократить до Жестокой Драконьей Принцессы, если вы останетесь со мной.

— Мы не можем. Нас домой позвали.

Радость уныло кивнула и ввела нас в библиотеку, набитую старыми книгами Валтасара. Юноши и девушки, которых Радость, совершенно очевидно, импортировала из Китая, подали нам кофе. Я вспомнил о девушках, моих друзьях и любовницах, которых так давно истребил демон, и горький кофе омыл комок у меня в горле.

Давно я не видел Джошуа таким возбужденным. От кофе, наверное.

— Ты не поверишь, сколько чудесных вещей я за это время узнал, Радость. И про то, как быть агентом перемен (а перемена, как ты знаешь, — корень веры), и про сострадание ко всем, потому что все — часть всех остальных, но самое главное — что в каждом из нас частичка Господа. В Индци ее зовут Божественной Искрой.

В таком вот духе он распинался битый час, моя меланхолия постепенно рассеялась, и я заразился Джо-шевым энтузиазмом неофита.

— И вот еще что, — добавил я. — Джош теперь умеет залазить в винный кувшин стандартных размеров. Только выколачивать его оттуда приходится молотком, а так смотреть вообще-то интересно.