Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский

Под искусным центральным руководством советского командования партизанское движение на Востоке, в тылу германских войск, начало расти подобно снежному кому.

От тактический акций 1941 года оно перешло в оперативные действия 1944 года.

Непрерывно в лес сбрасывались парашютисты, просачивались или прорывались отдельные отряды, бежали военнопленные, уходили недовольные, шли патриоты и скрывались уголовные преступники. Ширилась партизанская политическая акция, и свирепствовал дикий лесной террор. Потом началась поголовная мобилизация в партизанскую «зеленую армию». Мобилизация в тылу неприятельских войск. И к 1944 году был построен, как уже было выше сказано, второй партизанский внутренний фронт. Фронт на протяжении около 1500 км и в глубину полосою от 200–300 км. На этом фронте «гуляла» 200-тысячная партизанская масса.

К этому историческому времени немцы с большим трудом удерживали небольшую, глубиною в 50 км, прифронтовую полосу, а дальше, как уже было сказано, километров 200 (иногда и много глубже) были партизаны. Была власть «малой земли», которая полностью зависела от центрального управления «Большой земли».

Для большей ясности вышеуказанной партизанской активности разберем еще один исторический пример блестящей координации партизанских акций с действиями регулярных советских войск. Это пример великолепного оперативного взаимодействия.

Рассматривая первый исторический пример, мы видели прекрасное оперативное взаимодействие партизанских бригад с советскими войсками во время грандиозного коммунистического отступления. Оперативное взаимодействие во время тяжелого стратегического отхода.

Второй исторический пример, ниже нами рассматриваемый, относится к координации партизанских акций с боевыми действиями советских армий во время их наступления. Во время оперативного фронтового прорыва.

22 июня 1944 года грандиозная советская масса, силою около 130 пехотных дивизий, 17 моторизованных бригад, 6 кавалерийских дивизий и 35 танковых бригад при поддержке могущественной тактической авиации обрушилась на один из участков германского центрального фронта, между реками Двиною и Припятью, участка, обороняемого слабыми германскими силами — около 30 пехотных дивизий, при поддержке небольших танковых соединений и при почти полном отсутствии тактической авиации.

Тактический удар был всесокрушающим. Германские дивизии были сметены наступающей советской военной лавиной. На центральном участке германского фронта обозначился грандиозный оперативный прорыв. В течение 4 недель победоносные советские вооруженные силы на протяжении в 400 км прошли в оперативном прорыве 50 км в глубину, и германский участок Восточного фронта физически и оперативно перестал существовать.

И в это чрезвычайной тяжелое боевое время для германских фронтовых дивизий партизанские бригады прервали сообщение истекающего кровью германского фронта с его оперативным тылом. Тыл горел. Пути сообщения, транспорт, склады боеприпасов и связь оказались в руках партизанских бригад. «Зеленые солдаты» добивали все то, что не успела раздавить двигавшаяся вперед советская лавина. Связь не действовала вплоть до радиосвязи. Германское радио глушилось партизанами специально для этого приготовленными радиоаппаратами. Германское командование выпустило управление из своих рук. На угрожаемом участке фронта отступающие германские дивизии остались без боеприпасов и снабжения. Все погрузилось в море огня, и через это море приходилось уходить на Запад недобитым частям германских дивизий.

Оперативная координация действий партизанских бригад с регулярными советскими армиями была идеальная.

Когда советская танковая масса прорвала редкий германский фронт и советские танки устремились вперед, то шли они от партизанского рубежа к рубежу. На этих рубежах ждала их пехота. В данном случае оперативные рубежи советских танковых бригад назначались на заранее приготовленных рубежах партизанских бригад. На этих рубежах партизанская пехота ожидала прихода советских танков. В дальнейшем она прикрывала их продвижение. Закрепляла за ними захваченные пространства. И сопровождала советские танки вперед до подхода к ним советской моторизованной регулярной пехоты. Партизанские бригады чинили, строили и сторожили для наступающей советской армии все виды путей сообщения.

Вышеуказанная партизанская акция была историческим, классическим примером нового советского революционного оружия и нового оперативного фактора, то есть координации действий между наступающими регулярными армиями и партизанскими бригадами, оперирующими в тылу противника.

Город Минск — центр германских властей, как гражданских, так и военных — еще накануне подхода регулярных советских войск был полностью партизанскими отрядами отрезан от германского стратегического тыла.

Разбитые германские дивизии уходили на Запад, пробиваясь сквозь тесное огненное кольцо партизанского движения.

«Зеленая армия» жестоко расправлялась со всеми отсталыми немцами и брошенными ими ранеными.

Германскому Генеральному штабу пришлось заплатить за пренебрежение «лесным противником» и за отсутствие в своих оперативных расчетах поправки на время концентрации войск, переброски резервов, подхода к полю боя и ухода в условиях тотальной порчи партизанскими бригадами путей сообщения, транспорта и всех видов связи.

Пришлось заплатить за отсутствие поправки на заготовку запасов военной техники, боеприпасов, снабжения и горячего материала. Заплатить за отсутствие поправки на расчет дивизий для прикрытия своих флангов и тыла во время фронтовых действий от нажимающих на них партизанских бригад.

В будущем, каждому западному Генеральному штабу, в грядущих военных кампаниях, в своих стратегических расчетах, придется считаться с некоторыми коэффициентами оперативных поправок. Поправок, как уже было сказано выше, на «малую войну».

Придется считаться с коэффициентом оперативных поправок. Но каким коэффициентом? На этот вопрос должна дать ответ история стратегии последней кампании. Дать ответ, изучая советское революционное военное искусство.

Иначе грядущая Третья мировая война сможет привести армии западных демократий к военной ситуации, аналогичной той, в которой оказались германские победоносные армии в 1944 году на Восточном фронте.

А ведь в будущей Третьей мировой огневой кампании русский Восточный фронт будет всюду и везде.

Ведь война предстоит с революционным противником.

«Бог войны» — Наполеон — говорил: «Большие стратегические планы всегда содержат глубокие государственные или политические идеи».

Старая королевская французская школа болела отсутствием движения в военном интеллекте. Великий полководец дал ей революционную реорганизацию, и французская армия пошла к победам.

Первая мировая война в самый разгар своих кровавых действий зарыла армию в землю. Начался декаданс военного искусства. После окончания кампании победители погрузились в самодовольную военно-консервативную статику. Германия же, проигравшая Первую мировую войну, вследствие своего полного разоружения и невозможности искать военного реванша на полях сражений старыми классическими методами, заставила свою военную мысль искать в тиши законспирированных военных кабинетов новые методы боя и новую организацию вооруженных сил. Германская военная мысль, переработав боевой опыт прошлой кампании, пошла за революцией техники. Она силою мотора поборола косность земли. Танковые дивизии и люфтваффе стали главным оперативным оружием маневренной кампании. Воскресший германский Генеральный штаб поразил западные демократии этой оперативной внезапностью, революционной тактикой танковых войск и глубокой оперативной координацией между ними и штурмовой авиацией. Началась эпоха «блицкригов». Западные демократии дорого заплатили за свою военно-консервативную статику и за свою психологию тогдашней кампании. За линию Мажино. И, прежде всего, за упорное нежелание революционно учиться.