Сокрушительное бегство - Алексей Зубко

Лишь Улюлюм заметил:

— Воняет какой-то кислятиной…

Оставив за спиной поселение с ярко пылающим деревом в центре площади, мы через несколько километров нашли симпатичную лужайку, примостившуюся между речушкой, похожей скорее на ручей, и большим дубом, в густой тени которого было достаточно свежо и пахло приятно.

Выбравшись из прокопченного доспеха, я плашмя рухнул в воду, позволив воде самой смыть с меня грязь и пот. Холодные струи впились в обожженное тело, как клин клином вышибая из него боль от ожогов.

Выбравшись из ручья, я завернулся в покрывало и рухнул на подстилку из листвы.

Заверещав, из-под меня выскочил полосатый поросенок и, воспользовавшись всеобщей растерянностью, проворно умчался прочь.

— Ну вот, шашлыки упустили, — усмехнулась Оленька и, подсев ко мне, предложила: — Скушай кусочек мяса. Не свеженина, но все же…

— Не хочу, спасибо!

— Устал, бедненький. — Она погладила меня по голове. Улюлюм фыркнул.

— Цыц! — Агата отвесила ему затрещину и показала кулак.

— Да я… — Он со смущенным видом начал оправдываться жестами.

Она сунула ему ломоть вяленого мяса и бурдюк вина.

Зайдя со свободной стороны, на листья завалилась Викториния и прижалась ко мне спиной. Я проехался по сухой листве, сгребая ее в кучу, и невольно завалил на спину Ольгу. Она рассмеялась и, поцеловав меня в нос, прошептала на ухо:

— Ты сегодня спас нас всех.

— Так получилось… — смутился я и, зарывшись лицом в ее ладошки, заснул.

Где-то там далеко фрукал Тихон, хрустел Улюлюм и нежно мурлыкала мне на ухо колыбельную рыжеволосая валькирия.

На этот раз мои сновидения находились под надежной охраной.

Проснулся я под вечер, со счастливой улыбкой на устах и назойливым бурчанием в животе.

— В пути поешь, — сказал имперский князь Торригон.

— Хорошо. В путь.

Забравшись на вороного, хотя Викториния и намекнула недвусмысленно на готовность прокатить меня, я тронул поводья и запустил зубы в зажатую между двумя пластинами мяса пресную лепешку.

— Держи, — протягивая мне черный кристалл, сказала Агата. — Для полноты комплекта.

— Благодарю.

— Не за что.

— За все.

Улыбнувшись, она отъехала, оставив меня наедине с Оленькой. Это если не считать единорога женского пола императорских кровей и демона.

— А какое оно, небо твоей звезды?

Если вы думаете, что невозможно наполнить флиртом посвящение в основы мироздания, то вы заблуждаетесь. Я говорил о звездах, каждая из которых чье-то солнце, и рисовал на ее предплечье схемы, скользя пальцем по упругой и горячей коже. Рассказывая о Земле, о ее лесах и реках, дарил сорванный сорный, но красивый цветок. Вспомнив о полном неразгаданных тайн космосе, тонул в загадочной зелени ее бездонных глаз…

Остановившись у придорожного валуна, расписанного неизвестными сторонниками граффити под хохлому, я украдкой нацарапал острием меча на его боку сердце, пронзенное стрелой. Ничего умнее мне в голову не пришло. Но ведь это всего лишь символы — важнее то, что пытаешься

И ими выразить. Кажется, она их смысл поняла…

— Начинаются Дикие пустоши, — сообщила Агата, едва мы преодолели крутой подъем и остановились под яблоней. — На сегодня достаточно. Найдем полянку и разобьем лагерь.

Мне выпало охранять лагерь первым, и я всю свою смену как заведенный ходил дозором вокруг лагеря, взявши меч на плечо и не забывая подбрасывать в костер ветки.

За все время моего дежурства ничего не случилось, если не считать за происшествие визит какого-то оборванца, пытавшегося разжалобить меня историями про то, что он отстал от обоза, а сам-то не местный. Поэтому лучше накормить его, дать ночлег, девушку, чтобы постель согревала, а поутру выделить коня, да порезвее, и денег на обратную дорогу. Несмотря на восхищение его наглостью, я запустил в него комком земли и посоветовал впредь на глаза не попадаться.

Он обиделся и бросился на меня с кулаками. Но, получив в ухо, изменил свое мнение и, поспешно откланявшись, со всех ног бросился прочь от Тихона.

Последующие пять ночей, равно как и дней, прошли на удивление спокойно. А на шестой день мы выехали к скалистой гряде, отделяющей гнездо от всего остального мира.

Откинувшись в седле, я принялся изучать местность, где, если верить местным источникам, находится оплот главного всеяичницевского зла — драконьих паразитов.

— Сейчас посмотрим, — пробормотал я, при помощи способностей костюма подключаясь к орбитальным спутникам слежения. И как я раньше об этом не подумал?

Смотреть на Яичницу с небес мне уже доводилось, только это было ночью, и поэтому зрелище вышло не очень впечатляющим. Словно картинка темной стороны Луны через веб-камеру с орбитальной станции. А днем, при хорошей освещенности, да еще и развалившись на душистой траве… Лучше кинотеатра под открытым небом.

— Приблизить, — командую я компьютеру. Он послушно производит двукратное приближение. — Смести центр вправо. Еще. Вот. Немного вниз… Достаточно! Приблизь. Еще приблизь.

Белеющий в самом центре гнезда предмет увеличивается в размерах, позволяя более подробно рассмотреть себя.

— Это яйцо?! — невольно срывается с моих губ. — Обалдеть!

— Уточните команду.

Игнорируя просьбу компьютерного мозга, я хлопаю глазами, пытаясь прийти в себя. Представшее передо мной зрелище потрясает одновременно нереальностью и величием. Около какой-то многоэтажной постройки возвышается белое в золотую крапинку яйцо, рядом с которым она выглядит словно спичечный домик рядом с яйцом вымерших в доисторические времена динозавров. И оно, в смысле яйцо, действительно… яйцо, а не космический корабль, на что я до последнего момента надеялся.

— Ну и громадина!

— Уточните команду.

— Приблизить.

— Выполняю.

Яйцо сместилось в сторону, по большей части выехав за пределы видимости, зато строение, примостившееся к его крутому боку, стало различимо значительно лучше. Длинный прямоугольник пристройки, незамысловатостью своей конструкции выдающий его хозяйственное назначение. Пятиэтажный квадрат администрации с восьмиэтажными угловыми башенками, на сферической крыше каждой из которых сверкают квадраты солнечных батарей. А что еще может прийти на ум при виде обращенных в небо зеркал?

— Приблизить!

Изображение укрупнилось, и стали различимы бревна, которыми для повышения устойчивости обложено основание яйца.

— Что скажешь? — постучав пальцами по шлему, поинтересовался голос извне.