Потерянный рай - Джон Мильтон

На мостовую арку их кидал,

Презревшую Пучины тщетный гнев.

Достигнув цели, в Адские Врата,

Распахнутые настежь и никем

Не охраняемые. Сатана

Проследовал. Повсюду — никого.

Привратники покинули свой пост

И оба отлетели в верхний мир,

Другие — удалились в глуби недр

Геенны, в Пандемониум, к стенам

Столицы горделивой Люцифера

(Так Сатану прозвали в честь звезды

Блестящей, сходной с ним); там, на часах,

Стояли легионы, а вожди

В совете заседали, во дворце,

Тревожась: что могло бы их царя

Столь долго задержать? Так повелел

Он, отходя, и все приказ блюли.

Как по снегам, в степях, бежит орда

Татарская от русского меча

За Астрахань; как от рогов луны

Турецкой, оставляя за собой

В развалинах владенья Аладула,

Отходит на Тавриз или Казвин

Сефи Бактрийский, — так враги Небес

Низвергнутые, кинув позади

В опустошенье, мрачные края

Обширные, близ Адских рубежей,

В глубины отступили и сошлись

У стен столицы, город окружив

Охраной, ожидая всякий час

Возврата царственного смельчака,

Искателя неведомых миров.

Оборотившись Аггелом простым,

Как рядовой воитель, сквозь толпу,

Неузнанный, пробрался он в чертог

Плутонский и невидимо вступил

На возвышавшийся в другом конце,

Под балдахином из бесценной ткани,

Великолепный королевский трон.

Там восседал он, озирая зал,

Сам будучи незримым; наконец,

Как бы из облака, возникла вдруг

Его пылающая голова,

Затем он весь, блистая, как звезда,

Предстал воочью, если не светлей,

Не то поддельным блеском осенён,

Не то ему оставленной в Аду

Былою славой. В изумленье рать

Стигийская, слепящий свет узрев,

Могучего узнала главаря,

Столь долгожданного. Раздался клик

Восторженный. Великие князья,

Диван расстроив мрачный, второпях

К Владыке Ада бросились толпой

С приветом радостным. Он подал знак

Рукой к молчанию и начал речь,

Всеобщее вниманье приковав.

"— Престолы, Силы, Власти и Господства!

Отныне эти громкие чины

Вам по владениям принадлежат,

Не только на словах. Я преуспел

В задуманном, — превыше всех надежд,

И воротился, чтобы с торжеством

Вас вывести из этих Адских недр,

Проклятой, мерзостной юдоли бед,

Застенка нашего Тирана. Мир

Обширный достояньем вашим стал,

Немногим хуже отчины Небесной,

В опасностях великих и трудах

Добытый мною. Долго б довелось

Повествовать о том, что претерпел,

С какой натугою пересекал

Пучину невещественную, хлябь

Безмерную, где правит искони

Разлад ужасный; ныне Грех и Смерть

Соорудили там широкий мост,

Дабы ваш славный облегчить исход.

Но должен был я силою торить

Безвестный путь и бездну укрощать

Неодолимую. Я глубоко

В несотворенной Ночи утопал

И в диком Хаосе; они, ревнуя

О сокровенных таинствах своих,

Неистово препятствовали мне

В неведомом скитанье, и к Судьбе

Властительной взывали, вопия

Отчаянно. Не стану длить рассказ

О том, как посчастливилось найти

Мир новозданный, о котором шла

На Небесах давнишняя молва,-

Изделье совершённое вполне

И чудное, где Человек в Раю

Устроен и блаженным сотворён,

Ценой изгнанья нашего. Хитро

Его прельстил я преступить Завет

Создателя; и чем его прельстил?

Вас несказанно это изумит;

Вообразите: яблоком! Творец,

Проступком Человека оскорбясь

(Что смеха вашего достойно), предал

Любимца Своего и заодно

Весь мир — в добычу Смерти и Греху,

А следовательно — и нам во власть.

Без риска, опасений и труда

Мы завладели миром, чтобы в нем

Привольно странствовать и обитать

И Человеком править, как бы всем

Всевышний наш Противник правил сам.

Я тоже осуждён, вернее, — Змий,

В чьём образе я Человека вверг

В соблазн, и вынесенный приговор

Вражду провозглашает между мной

И Человечеством; его в пяту

Я буду жалить, а оно сотрёт

Мою главу (не сказано когда).

Но кто б не согласился обрести

Вселенную, хотя б такой ценой,

Ценой потёртости иль тяжелейшей?

Вот краткий мой отчёт. А что теперь

Вам, боги, остаётся, как не встать

И поспешить в блаженную обитель!"

Умолкнув, чаял он согласный клич

Восторга и рукоплесканий гром

Услышать лестный, но со всех концов,

Напротив, зазвучал свирепый свист

Несметных языков — презренья знак

Всеобщего. Владыка изумлён,

Но не надолго, ибо сам себе

Он вскоре изумился, ощутив,

Как ссохлось, удлинённо заострясь,

Лицо, и к рёбрам руки приросли,

И ноги меж собой перевились

И слиплись. Обезножев, он упал

Гигантским Змием, корчась и ползя

На брюхе, и пытался дать отпор,

Но тщетно; Сила высшая над ним