Гений пустого места - Татьяна Устинова

– Папа!!! Папочка!!!

Извиняясь на каждом шагу, Пилюгин протолкался к своим. Ольгауже столкнула с коленей Растрепку и тоже примеривалась кинуться Димону на шеюи, не стесняясь, плакала, а Арина, наоборот, смеялась, а малыш во все стороныкрутил головой, не понимая, что случилось, и Степка, не отпуская отцовской шеи,вдруг стал болтать ногами и задел бокал с недопитым соком и перевернул его наскатерть, и стакан тоненько дзинькнул, и…

– …и все! – Пилюгин допил чай из большой кружки и ложкойдоел сахар. Ольга не отходила от мужа и все время за него держалась, как будтоон четыре года воевал и случайно вернулся живым. – Они меня вытолкали, и яприехал. Я же знал, что Степка сегодня выступает!

Они все сидели на кухне у Пилюгиных, которая совершенноизменилась и вновь стала веселой и светлой, словно фея превратила тыкву вкарету!..

– А вытолкали-то хоть под подписку?

– Какую подписку, Мить!

– Какую! Такую! Чтобы ты не смылся от правосудия!

Пилюгин посмотрел на Хохлова:

– Без всякой подписки меня вытолкали. Сказали – ты намстолько времени голову морочил! Признайся, Митя, ты звонил кому-нибудь?

– Игорю Никоненко я звонил, – признался Хохлов. – Сегоднявечером. И третьего дня тоже звонил.

– А что… ты ему говорил?

– Что я знаю, кто убил Кузю, и у меня доказательства есть, ичто это вовсе не ты!

– Митя! – вскрикнула Ольга. – Ты знаешь, кто убил Кузю?!

– Да я еще вчера знал и тебе это говорил, между прочим!

Ольга растерянно моргала.

– Ты говорил, что его убил таксист! Но это же ерунда, Митя!

– Это никакая не ерунда! Помнишь, я у тебя спрашивал прошторы? Ну, есть ли шторы в Кузиной комнате?

– Помню, конечно.

– И ты мне сказала, что занавесок нет, помнишь?

– Ну, помню, помню!..

– Штор нет, а соседний дом есть! И я туда съездил и нашелквартиру, в которой живет молодая мать с ребенком. Ребенок не спал, она егокачала, на руках носила, ходила по квартире и видела в окно, как тот человекгромил Кузину комнату! И человека она видела и белую машину, которая сбоку отобщаги стояла. Машина-такси, все как по писаному. Я совершенно точно знал, чтохоть кто-нибудь из дома напротив должен был видеть в Кузином окне свет срединочи. Я знал, что так не бывает, чтобы все в доме спали как убитые и ничего невидели! И я просто это проверил!

– Как?!

Хохлов пожал плечами:

– Как, как! Я стал обходить квартиры, с первого этажа. Натретьем живет мамаша с ребеночком, вот и все дела.

– Митя… – благоговейно проговорила Арина Родина.

– И все сходится! Зажигалка. Такси, которое впускал ивыпускал дворник Хакимка. Такси, которое стояло возле детской площадки! Такси уобщаги, которое видели из окна соседнего дома. И штаны засаленные! Помните,баба Вера сказала, что у Кузи были засаленные штаны, она их видела, когда он налестнице стоял!

– Ну?..

– А я точно помню, что у Кузи были совершенно новые штаны.Когда они с Димоном вот тут по дивану катались, у него даже бирка магазиннаявылезла из-за ремня. А засаленные штаны бывают у таксистов!

– Это спорный вывод, – сказала Ольга, подумала и поцеловалаДимона в щеку.

Просто так. Потому что он воевал четыре года и неожиданновернулся живым.

– И он все знал! И про деньги Кузя вполне мог емурассказать, потому что он свой! Он абсолютно свой!

– А пепельница? – тихонько спросила Арина. – Откуда онавзялась?

– А про пепельницу, – веско сказал Хохлов и поднялся, – вывот у кого спросите! – И он показал на Растрепку, который пальцем доставал изкомпота вишни, старательно жевал и косточки прятал в кулачок. – У борца скурением.

– А? – спросил Растрепка.

Ольга и Арина переглянулись.

– Как?!

– Девица Наталья Павловна из восемнадцатой квартиры, котораявидела, как ты, Димон, подрался с Кузей у подъезда, упреждала меня, что подокнами вашего аристократического дома ходить не следует, – подняв вверхуказательный палец, внушительно проговорил Хохлов. – Ибо жильцы кидают из окончто ни попадя. Вот, например, когда они с собачкой Милоном бежали домой, нечто,похожее на камень, просвистело как раз мимо головы нашей девицы! И как разкогда она была под вашими окнами!

Тут Хохлов утратил свой лекторский тон и перестал указыватьперстом в небеса. Он оперся руками о стол и по очереди оглядел всехсобравшихся.

– Ну, все укладывалось в схему, – сказал он и хлопнулладонью по столу. – Кроме этой проклятой пепельницы! Ну никак я не мог понять,откуда она взялась! Откуда появилась в сугробе?! Кузя зачем-то взял ее ссобой?! Димон решил покурить на улице именно в эту пепельницу?! Все чепуха,все! А когда Наталья Павловна раскололась… ну, то есть рассказала мне прокамни, которыми жильцы кидаются из окон, я подумал, что это и есть нашакаменная русалка! А выкинул ее Растрепка, в пылу борьбы с курением.

– Я табулеточку поставил, – сообщил Растрепка с набитымртом. – Отклыл окошко и выбьясил. Стобы никто не умей.

– Чтобы никто не умер, – повторил Димон растерянно. – Тывыбросил пепельницу, чтобы никто не умер от курения, да, сынок?

Растрепка важно покивал. Косточки уже не помещались у него владошке, и он стал по одной выкладывать их на стол.

Димон Пилюгин взялся за голову, наклонился вперед и сталкачаться из стороны в сторону.

– Эта пепельница! – вдруг крикнул он и перестал качаться. –Единственный и самый убийственный аргумент. Я понятия не имел, я дажепредположить не мог, как она могла там оказаться! Я все время об этом думал, поночам думал только про эту проклятую пепельницу! Но экспертиза выяснила, что наней нет следов крови, и вообще на снегу тоже было мало крови.

Ольга стремительно обняла его, и они некоторое время такпосидели.

– Ну, вот следствие и решило, что Кузю убили в другом месте.Ну все, – сказал Пилюгин и похлопал жену по спине. – Ну, все, все. Свари намкофе, Ольга.

– Какой еще кофе на ночь глядя?! Чаю зеленого, снотворное, ивсем спать! Степ, ты меня слышишь? Давай быстро в ванную!

– Иду, мам.

– Свари мне кофе, Оль, – повторил Пилюгин. – Мить, я незнаю, конечно, но я бы…

– Не знает он! – пробормотал Хохлов. – Зато я знаю. Намнужно довести дело до конца и сдать подполковнику Никоненко готового убийцу,хоть он и говорит, что этим делом занимаются областные, а он московский! Но мнепочему-то хочется сдать гада именно ему. А тебе, Димон?