Кто-то новый - Лаура Кнайдль

– Не совсем, но если это цена, которую я должен заплатить за то, чтобы вернуть тебя в свою жизнь, то я постараюсь справиться, – грустно улыбнулся Эдриан. Его взгляд сделался печальнее в этот миг. – Я так давно хотел написать тебе, Мика. Ты и представить себе не можешь, сколько сообщений я писал тебе, но стирал. Кит готов был взорваться. Как-то раз он даже отобрал у меня телефон, потому что каждый раз, как ты писала, я приходил в отчаянье.

Ума не приложу, любить ли за это Кита или ненавидеть, но очевидно, что он заботится о моем брате, и поэтому я выбрала первый вариант.

– Тогда объясни, – сказала я, откинувшись на сиденье. – Почему ты не сказал мне, когда понял, что гей? А когда встретил Кита? Я могла бы тебе помочь.

– Нет, не могла бы, – ответил мне Эдриан со спесивой улыбочкой. Можно подумать, это понимание мне вообще недоступно. – Ты ведь не была на моем месте, тебе это незнакомо. Не так это работает, что я проснулся как-то утром и подумал: «О, блин, да мне нравятся пенисы». – Эдриан встряхнул головой. – Ты хоть знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы принять свою ориентацию?

Нет, потому что ты об этом и словом не обмолвился, подумала было я, но промолчала.

– Годы, – горько заключил Эдриан. Он поджал губы и уставился куда-то у меня за спиной, отсутствующим взглядом изучая проезжающие мимо машины. – Я не выбирал этого. Не хотел признавать, что я гей, Мика, особенно после всего того, что мне приходилось слышать в школе и дома. Все шутки и оскорбления в адрес геев… Ты сама была свидетелем подобных разговоров. Да и должна помнить, как дочь госпожи Ковингтон привела ту итальянку к себе домой. Знаешь, что тогда им посоветовал наш отец?

Я отрицательно покачала головой. Я слышала о произошедшем, тогда разыгралась целая драма, но, если честно, я постаралась стереть разговоры о Колин из памяти. Всегда так делала, когда дело касалось друзей, знакомых или фирмы родителей.

– Он посоветовал выдать ее замуж, чтобы в зачатке пресечь те жуткие слухи, что могут распространиться. А ее подруге он предложил жить с ними в качестве домработницы.

Я слушала его с открытым ртом.

– Он не мог такое сказать.

– Но все-таки сказал. А один из папиных друзей даже предложил отправить ее в «такой лагерь, где она снова сможет вернуться к нормальной жизни». Не хватало только предложения провести с ней сеанс шоковой терапии.

Эдриан говорил об этом с отвращением, и я невольно задалась вопросом, как же он пережил последние годы рядом с родителями. Я понятия не имела, говорил тогда папа серьезно или все это было просто глупой болтовней. Но как бы то ни было, ужасно, что Эдриану приходилось такое выслушивать.

– После того случая я решил прямо в раздевалке заняться сексом с девушкой из команды по плаванию. Какое-то время я уже нравился ей и подумал, что, занявшись с ней этим, смогу заставить себя полюбить женщин. Как бы не так. Когда все произошло, я почувствовал себя куском дерьма, заперся в туалете и разревелся. Но, конечно, этого было мало, поэтому именно в эту секунду в туалет зашла группа парней. Они услышали мои всхлипывания и стали кричать, что я гомик.

– Мне так жаль, – пробормотала я.

Эдриан устало улыбнулся. Когда при встрече мы обнялись, он был полон жизни. Теперь же он выглядел измученным, изможденным, будто воспоминания о пережитом лишили его сил.

– Мне тоже жаль.

Вздохнув, я погладила его по тому месту, где била. Теперь я сожалела о том, что ударила его.

– Не знаю, что и сказать. Как бы мне хотелось, чтобы мы могли поговорить об этом раньше. Я бы…

– Ты бы что? – прервал меня Эдриан, схватив за руку. В сравнении с его рукой моя выглядела слабой и тонкой. – Поменяла бы этот мир?

Я снова шмыгнула носом.

– Помогла бы тебе пережить это.

– Или отказалась бы от меня.

– Я бы так не поступила.

– А откуда мне было знать? Я не ожидал, что родители так отреагируют. Да, я знал, что они рассердятся, может, даже перестанут со мной общаться на какое-то время, но они взяли и вышвырнули меня. А ты выросла на тех же поганых гомофобных стереотипах, что и все в нашей школе. Откуда мне было знать, что ты можешь думать иначе? Или ты считаешь, что я мог серьезно воспринимать тот пошлый яойный рисунок, что ты намалевала? Тот факт, что тебе нравилась красивая картинка и фантазии о ней, не значит, что ты смогла бы принять ее в реальности.

Возражения уже вертелись у меня на языке, но я снова сдержалась. Мне хотелось упрекнуть его за недоверие, за то, что ему следовало бы знать меня лучше. Но он прав, для меня все его проблемы были только картинками. Я рисовала вымысел, иллюзию, искажала реальность – так героям аниме рисуют большие глаза. Даже когда думаешь, что знаешь человека, что-то не известное о нем так или иначе проявляется. В чужую душу не влезешь, всего о человеке не узнаешь. И даже если я ни разу не давала Эдриану повода не доверять мне, то и повода во всем мне доверять я тоже не давала. Будь я внимательней, заметила бы, с какими сложностями и сомнениями он столкнулся. Но я обращала внимание не на то, неправильно толковала его настроение и удовлетворяла себя самыми простыми ответами на вопросы о том, что с ним происходит.

– Давай просто забудем обо всем? Что думаешь? – Эдриан выпустил мою руку. – Мы не сможем изменить того, что уже произошло, но теперь я рядом и никуда не денусь.

Забыть обо всем? Не уверена, что мне так легко удастся его простить. Одного разговора недостаточно, чтобы перечеркнуть воспоминания о тех месяцах, которые я провела без него. С другой стороны, теперь я понимала Эдриана намного лучше. Да и взаимные обвинения делу действительно не помогут.

– Поклянись, – протянула я мизинец.

– Клянусь, – ответил он.

Лучше бы отдохнуть от обсуждения тяжелых тем. Пускай наш разговор в машине вышел недолгим, зато был выматывающим. Однако же я считала, что мы обсудили далеко не все, что нужно.

Мы решили не есть в пиццерии, а взять пиццу навынос, тем более что Эдриан хотел увидеть мою квартиру. Ожидая заказ, мы обсуждали фильмы и сериалы, которые посмотрели за последнее время. Многие мы посмотрели оба, что неудивительно, ведь у нас схожие вкусы. Единственное – я не разделяла пристрастие Эдриана к ужастикам. Как-то раз он заставил меня посмотреть «Человеческую многоножку», и меня чуть не вырвало. С тех пор он старался выбирать менее пугающие фильмы, чтобы мы могли их смотреть вместе.

– Волнуешься? – спросила я Эдриана уже у двери в квартиру.

Со скучающим видом он приподнял бровь.

– Нет, а стоит?

– Зануда. – Я распахнула дверь и жестом пригласила его войти.

На входе Эдриан попытался выполнить книксен, забавно согнув ноги. Он внимательно осматривал квартиру, то и дело произнося «хм» или «ага» – что жутко меня бесило, но, наверное, на то и был расчет. Вот дурак.