Ханет - Дора Штрамм

рвалось от обиды и боли. Если бы отец сказал ему хоть слово, если бы мать хоть на миг обняла на прощание…

Той ночью, когда стражники вывели его из камеры, Нейтан был уверен, что идет на эшафот. Вдохнул во дворе полной грудью прохладный ночной воздух — и вдруг разум как будто окутал густой туман. Все вокруг исчезло, словно он погрузился в сон — тревожный, пугающий, в котором пытаешься бежать, но не можешь сдвинуться с места, хочешь кричать, но слова не идут с языка и губ. А потом увидел напротив глаза с огромными зрачками, окруженными тонкими кольцами бесцветных радужек. Ноздри заполнил запах лилий, всегда исходивший от Верховного мага Табирнии. Он и правда стоял напротив и от его взгляда было не убежать, не спрятаться. Скорее всего, длилось это лишь несколько мгновений, но Нейтану показалось, что прошли годы, прежде чем длинные белые ресницы опустились.

«Вы были правы, герцогиня, — прошелестел невыразительный голос. — Но завтра на рассвете ваш внук должен покинуть Ондол».

По бледным губам скользнула призрачная улыбка.

«До встречи, маркиз. Увидимся на поле боя».

Верховный маг исчез — растворился в ночи, словно призрак — лишь аромат лилий остался витать в воздухе. Этот запах до сих пор преследовал Нейтана в ночных кошмарах, где ему снилась огромная белая змея, стоящая перед ним на хвосте, готовая ужалить или проглотить.

Днем он мог прогнать воспоминания, пряча боль и растерянность за улыбками и смехом, днем он мог не думать о событиях, которые на самом деле привели его сюда. В чем была права бабушка, о каком поле битвы говорил Верховный маг? Бабушка ничего не стала объяснять, обронив на прощание: «Поверь, так нужно. Ты все поймешь со временем». Новые друзья знали его недостаточно хорошо, чтобы разглядеть за легкомысленными шутками и бравадой обуревавшие его истинные чувства, а вот Тилшарг… Тилшарг как-то поняла, что с ним происходит. Здесь, на этой поляне, он смог, наконец, признаться самому себе, что она стала для него не просто хозяйкой, веселой собутыльницей, другом и любовницей. Осознать, что рядом с ней постепенно исчезли и страх, и сожаления, и вот, наконец, ушла боль. Теперь уже прошлая жизнь начала казаться сном, а нынешняя — реальностью. Все это, похоже, как-то было связано с укусами и, с одной стороны, Нейтану очень хотелось расспросить о том, что с ним происходит, но в тоже время, хотелось просто позволить событиям идти своим чередом. Может быть, Мэйрис Путешественник все-таки сказал ему правду? Может быть, все и впрямь будет хорошо? Покинув свой мир, он потерял прежнего себя и еще не разобрался с тем, кем уже стал и еще может стать здесь, но, пожалуй, начинал понимать, каким хочет видеть себя, какой дорогой ему предстоит идти вперед. А если он впрямь может оказаться полезным местным жителям, по крайней мере, Тилшарг, что ж, он готов.

Эльфы, захмелев, пустились в пляс. Они кружили на покрытой воском поверхности пня, под аккомпанемент маленьких барабанов, свирелек и стройного хора голосов. Феи прощались с летом, солнцем и зеленью травы, готовились к зимнему сну, чтобы весной проснуться вновь, славя окружающий мир.

Спустя час Тилшарг и Нейтан, распрощавшись с гостеприимными хозяевами поляны, вновь поднялись по склону. Несколько эльфов никак не желали расставаться с Нейтаном и кружили вокруг них, переговариваясь на своем языке. Они смеялись и кувыркались в воздухе, освещая путникам дорогу сияющими крылышками. Гугдармы паслись там, где их оставили, и при виде путников, приветственно вскинули рогатые головы.

— Кажется, феи собираются лететь вместе с нами в город, — заметил Нейтан, сев на гугдарма.

— Да уж. Будет у тебя компания до самого праздника, — рассмеялась Тилшарг, вспрыгнув на Юззэ.

* * *

— Может быть, впустить их в дом? — спросил Нейтан Тодду. Феи действительно последовали за ними и теперь весело порхали за окном с листа на листок.

— Постучатся, если замерзнут они! — Тодда, улыбаясь и, прижав руки к груди, восхищенно смотрел на фей. — Атэл, особенный вы, атэл, раз лесные огоньки полюбили вас!

— Ну не знаю… — с сомнением протянул Нейтан, хотя слова слуги были ему приятны. — Приготовь им какое-нибудь лакомство. Ты знаешь, что они любят?

— Баночка меда у меня есть. Можно положить немного в мисочку. И можете попросить шерсти у атэл Ханет вы, чтобы феям было гнездо из чего свить. Купил сегодня, я знаю, он. Вагга сказал мне. А завтра за бусинками сходим и сделаем бусики! — в голосе Тодды слышался неподдельный энтузиазм, ему явно не терпелось приняться за работу.

— Бусики… да, непременно, — стараясь не расхохотаться, ответил Нейтан, представив, как старательно нанизывает на нитку крохотные бусинки. Что ж, по крайней мере, Тодда больше не рыдал, да и вообще заметно повеселел.

— Вообще, уже довольно поздно, но ты сходи к Вагге и попроси шерсть. Думаю, Ханет не станет возражать, когда узнает, для чего мы ее позаимствовали, — кинув взгляд на часы, заметил Нейтан.

Тодда округлил глаза, словно подобное предположение ввергло его в священный ужас, и решительно помотал головой.

— Никогда не возьмет вещи атэл без разрешения ни один слуга!

Делать было нечего, пришлось Нейтану отправиться к Ханету самому. К счастью, тот еще не лег и, когда Нейтан изложил свою просьбу, не только дал клубок шерсти, но и выразил желание посмотреть на фей.

— Атир недовольна будет, что среди ночи ушли вы, — попытался было остановить его Вагга, но Ханет отмахнулся:

— Да ладно! Я же к Нейтану иду в соседний номер, чего это ей быть недовольной?

— Молодец, — усмехнулся Нейтан, когда они вышли из номера. — Вижу, мои уроки обращения со слугами не прошли даром!

— Стараюсь!

Увидев Ханета, облаченного в домашний халат, Тодда покачал головой, но, должным образом поприветствовав гостя, сказал лишь:

— Открою окно я. Атэл, отдайте феечкам шерсть и угощение тогда.

Он указал на маленькое блюдечко с медом, стоящее на подоконнике.

— Хорошо, — кивнул Нейтан.

Ханет с любопытством наблюдал за ними. Феи, порхавшие по другую сторону стекла, тоже заметили, что в комнате происходит что-то интересное, и, перестав перелетать с листка на листок, зависли в воздухе, глядя на людей. Тодда открыл окно, Нейтан поставил на подоконник блюдечко с медом и протянул шерсть.

— Это чтобы вы не замерзли ночью, — пояснил он. — Ее принес Ханет, он мой друг. А это мед, чтобы вы могли поужинать. Его принес Тодда, мой слуга.

Феи заулыбались, закивали, переговариваясь тоненькими, переливчатыми, словно серебряные колокольчики голосками. Они забрали и мед, и шерсть, жестами показав Нейтану, как благодарны за заботу.

— Забавно, у нас похожие домики лепят