Англичанка - Дэниел Сильва

— Недолго осталось.

— Сегодня так и не посветлеет?

— Нет, Кьяра. Сегодня — уже нет.

Они проделывали это уже десятки раз, во всех точках земного шара. Хватило нескольких минут перед картой города в номере Габриеля, и план был готов: маршрут, наблюдательные пункты, пути отступления, страховка, прикрытие. Оставалась последняя проверка: проследовать за Мадлен по улицам Питера и удостовериться, что за ней не следят. И если «хвоста» не будет — забрать ее, сделать так, чтобы она исчезла. Второй раз.

Так и поступили: в два пополудни, в самый светлый питерский день шесть офицеров израильской разведки покинули отель «Астория» и отправились каждый на свой наблюдательный пост по улицам, мимо сказочных церквей и дворцов. Дальше всех добираться предстояло Эли Лавону, ведь именно он должен был засесть неподалеку от подъезда дома, из которого в 14:52 должна была выйти Мадлен — время ей назвал Габриель, велев точно следовать графику, если она хочет исчезнуть. Мадлен пешком пересекла Дворцовый мост, вошла в Эрмитаж со стороны набережной и сразу же проследовала в павильон Моне, где в 15:07 присела на свое обычное место. Через две минуты рядом сел Лавон.

— Пока что все хорошо, — тихо произнес он по-английски. — Теперь слушай внимательно и делай все, как скажу.

* * *

Мадлен провели через Дворцовую площадь, под Триумфальной аркой, до Невского. В «Литературном кафе» Мадлен выпила кофе с кусочком пирога, потом прошла мимо колоннады Казанского кафедрального собора и сделала несколько покупок в «Заре». В каждой точке на протяжении всего маршрута ей попадался офицер группы. И каждый докладывал Габриелю, что слежки не заметно.

После «Зары» Мадлен направилась к Мойке и, пройдя по венецианским поребрикам, вышла на Исаакиевскую площадь, где с телефоном наготове ждала Дина. Сотовый она прижала к правому уху; если бы прижала к левому — это значило бы, что Мадлен надо пройти мимо. А так ей следовало войти в вестибюль «Астории». В гостиницу Мадлен попала в 15:48; на лифте вместе с Эли Лавоном поднялась на третий этаж. Мадлен разглядывала снег, налипший ей на подошвы; Лавон — богато украшенный потолок кабины. Когда они приехали, Лавон в церемониальном жесте вытянул руку и произнес:

— Только после вас.

Не говоря ни слова, Мадлен скользнула в коридор и сразу направилась к номеру в конце коридора. Дверь открылась, как только она подошла, и Габриель втянул девушку в комнату.

— Кто ты? — спросила она.

— Не могу сказать.

— Куда меня забирают?

— Сама скоро узнаешь.

* * *

Две минуты спустя на экране в оперативном центре на бульваре Царя Саула статус операции обновился. Узи Навот прочел текст и не поверил глазам. Затем взглянул на Шамрона.

— У них получилось, Ари. Они ее взяли.

— Хорошо, — невесело ответил Шамрон. — Теперь посмотрим, удержат ли.

Он закурил.

Два оборота вправо, два — влево…

* * *

Волосы и брови ей выкрасили в черный цвет. Добавили бледной коже средиземноморской смуглости. Мордехай сфотографировал Мадлен и вклеил снимок в новый паспорт. Она теперь стала Иланой Шавит: родилась в октябре 1985 года, жила в пригороде Тель-Авива Ришон-ле-Цион, одном из первых еврейских поселений на территории Палестины. Перед тем как пойти работать в «Эль Аль», служила в Армии обороны Израиля. Замужем, детей не родила. Брат погиб в одном из последних сражений арабо-израильского конфликта. Сестра погибла во вторую интифаду от взрыва, устроенного смертником «Хамаса». Это не придуманная жизнь, предупредил Габриель. Это жизнь настоящей израильтянки — ею Мадлен и предстояло стать на несколько часов.

Единственной брешью в броне новой личности было то, что Мадлен не знала иврита — лишь несколько наспех заученных фраз. Спасал ее безупречный английский, да и экипаж — бортпроводницы и пилоты — проходили паспортный контроль группой. Офицер скорее всего мельком взглянет на Мадлен, на фото в паспорте и махнет рукой: проходите, мол. Она-то уж точно не ответит машинально на вопрос, заданный по-русски. Она этому жизнь посвятила. Ей оставалось солгать последний раз, последний раз сыграть другого человека и навсегда освободиться.

В 17:05 девушки переодели Мадлен в форму бортпроводницы «Эль Аль» и уложили ей волосы. Потом представили Габриелю, который долго разглядывал ее, будто картину.

— Как тебя зовут? — сдержанно спросил он.

— Илана Шавит.

— Когда ты родилась?

— 12 октября 1985 года.

— Где живешь?

— В Ришон-ле-Цион.

— Как это название переводится с иврита?

— Первый Сиону.

— Как звали твоего брата?

— Моше.

— Где он погиб?

— В Ливане.

— Как звали твою сестру?

— Далия.

— Где погибла она?

— На дискотеке в дельфинарии.

— Сколько еще людей погибло в тот день?

— Двадцать.

— Как тебя зовут?

— Илана Шавит.

— Где ты живешь?

— В Ришон-ле-Цион.

— На какой улице?

— Соколов.

Больше вопросов Габриель не задавал. Поглаживая подбородок, он чуть склонил голову набок.

— Ну? — спросила Мадлен.

— Пять минут, — сказал он. — Потом уходим.

* * *

Эли Лавон пил кофе в полутемном вестибюле, когда к нему присоединился Габриель.

— У меня забавное чувство, — признался Лавон.

— Очень смешное?

— Двое снаружи, двое в баре и еще один за стойкой консьержа.

— Ну, мало ли зачем они тут.

— Мало ли, — неохотно согласился Лавон.

— Может, за кем-то из гостей следят?

— Этого-то я и боюсь.

— Не за одним из нас, Эли.

Лавон не ответил.

— Ты уверен, что она не привела за собой «хвост»?

— На все сто.

— Значит, и сейчас «хвоста» нет.

— Тогда откуда здесь толпа эфэсбэшников?

— Мало ли за кем они тут.

— Мало ли…

Габриель посмотрел на фургон «Эль Аль». Тот стоял снаружи, фырча на холостых оборотах.

— Что делать будем? — спросил Лавон.

— Все по плану: уезжаем.

— Ей скажешь?

— Черта с два.

— Вот и правильно, — ответил Лавон, допивая кофе.