Мистика древних курганов - Евгений Яровой

Интересно, что в погребении не было найдено оружие, но находились предметы, связанные с культом огня: ритуальный сосуд на трех ножках, заполненный золой и мелкими угольками. В нем лежали еще две миниатюрные лепные курильницы со сквозными отверстиями на тулове. Анализ показал, что в курильницах находились остатки травы и семян редких ароматических растений. Здесь же стоял бронзовый светильник с остатками органического фитиля и кубок с ручками в виде фигурок горных козлов. Грабители не обратили внимания и на некоторые изделия, изготовленные в римских провинциях: бронзовый кованый кувшин галло-римского производства, гончарную позднеантичную миску, бронзовый таз полусферической формы и три деревянных сосуда. Интересно, что один из них представлял собой небольшой бочонок с фигурной бронзовой ручкой на крышке. Остается лишь догадываться, чем он был заполнен. Все импортные вещи попали сюда либо в качестве военных трофеев, либо в результате торговых связей и представляли для того времени большую ценность.

Обнаруженные находки показали, что данный погребальный комплекс датируется рубежом II–III веков нашей эры и принадлежал аланской женщине очень высокого ранга. Такое количество золота и других очень ценных изделий могло принадлежать или царице, или жене очень богатого вождя. Но как она попала на берега Днестра? Кто такие сарматы и, в частности, аланы? Что они делали здесь? Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо совершить небольшой исторический экскурс.

Северное Причерноморье неоднократно становилось ареной бурных исторических событий. Особого драматизма они достигли в начале I тысячелетия до нашей эры, когда римские легионы огнем и мечом покоряли новые земли. Под мерными шагами римских легионов исчезали и превращались в провинции империи некогда самостоятельные царства, родственные племена и народы становились непримиримыми врагами, истребляя друг друга во славу Рима, сильного не только своей военной организацией, но и гибкой внешней политикой.

Период древней истории Северо-Западного Причерноморья с I века до нашей эры по IV век нашей эры связан с культурой сарматских племен. Раннеантичные авторы называли их «савроматами», живущими за рекой Танаис (Дон), к востоку от могущественных скифов. Геродот подчеркивал родство сарматов со скифами и близость их языков: «За рекой Танаисом уже не скифская земля; первый из тамошних участков принадлежит савроматам, которые, начиная от угла Меотийского озера (Азовское море. — Примеч. авт.), занимают на 15 дней пути к северу; во всей этой земле нет ни диких, ни садовых деревьев».

Во II веке до нашей эры сарматские племена начали активное движение на запад и уже через столетие заняли ДнепровскоДонское междуречье. При этом они эпизодически появлялись на правобережье Днестра и даже в низовьях Дуная. Затем в союзе с другими племенами сарматы неоднократно вторгались в пределы римских владений южнее Дуная — в провинцию Мезия. Судя по источникам, первое непосредственное столкновение сарматов с римлянами произошло в 16 году до нашей эры, когда римский сенатор Луций Тарий Руф успешно отразил натиск этих кочевых племен. Однако уже в первом десятилетии нашей эры римлянам, подавлявшим Панноно-Далматинское восстание, пришлось срочно вернуть свои легионы в Мезию и вновь направить их против нападавших сарматов и даков.

В это же время опальный римский поэт Овидий, сосланный императором Августом в 8 году нашей эры в затрапезный городок Томы (расположен у современной Констанцы в Румынии), отметил пребывание сарматов на берегах Понта (Черного моря). Сарматы, по его свидетельству, свободно разгуливали по городу, который посещали, переправляясь по льду через Дунай. Овидию пришлось даже выучить сарматский язык:

О сарматах, живших на левом берегу Дуная, знал и другой не менее знаменитый современник Овидия — географ Страбон. Тем не менее все дошедшие до нас письменные свидетельства I века нашей эры говорят о стремительной миграции лишь отдельных сарматских племен в чуждую им этническую среду. В это время сарматские объединения активно втягиваются в борьбу Рима с «варварами» и Боспором.

К середине I века нашей эры западные сарматы — языги — перешли с севера горные перевалы Карпат в области верхнего течения Тисы, заняли равнину между Дунаем и Тисой — Венгерскую пупггу. Вслед за языгами к границам Рима продвинулись и другие сарматские племена — роксоланы. В это же время на днестровско-дунайских просторах появляется раннегосударственное объединение кочевников во главе с Фарзоем, который именуется «царем» и в 60—70-х годах нашей эры чеканит золотую монету со своим родовым знаком — тамгой. Сарматы усиливают давление на Мезию и северопонтийские города. Воспользовавшись отвлечением основных римских сил из провинции на борьбу с Парфянской державой, войско Фарзоя в союзе с даками и бастарнами зимой на рубеже 67–68 годов нашей эры вторглись в Мезию, где, по словам историка Тацита, «изрубили две римские когорты».

Однако следующий зимний поход, предпринятый через год, закончился для них катастрофой. В Мезии случайно оказался III Галльский легион римлян, который в это время перебрасывался из Иудеи в Италию. Не ожидавшая встретить здесь войска и вынужденная спешиться из-за глубокого снега, девятитысячная тяжеловооруженная конница сарматов — катафрактариев — была наголову разбита и отброшена к Дунаю. Вскоре их окончательно вытеснили за Дунай, а границы провинции Мезия были серьезно укреплены. Это было связано со стабилизацией в самой Римской империи, в частности с окончанием парфянской кампании при императоре Веспасиане.

Но уже в 89 году нашей эры император Домициан вновь направляет против сарматов войска после того, как ими был уничтожен легион вместе с легатом. Через три года боевые действия завершились победой римлян. О том, что в Риме с облегчением вздохнули после этой тяжелой войны, свидетельствует тот факт, что в знак победы император преподнес лавровый венок Юпитеру Капитолийскому. Этим эпизодом было зафиксировано последнее столкновение сарматов с Римской империей в I веке нашей эры. По словам знаменитого римского философа Сенеки, «Дунай разграничивает сарматские и римские пределы, а также сдерживает сарматские вторжения».

В результате всех этих событий территория междуречья Дуная и Днестра прочно заселяется сарматами и к концу I века нашей эры завершается образование «Европейской Сарматии» — понятие, введенное Клавдием Птолемеем в середине II века нашей эры. В это время они стали столь влиятельной в Восточной Европе силой, что информация о них достигла даже Александрии Египетской, где жил и трудился Птолемей. Вся история Европейской Сарматии связана с постоянными походами, набегами и миграциями кочевников. Сам тип кочевого хозяйства не мог существовать без хорошо организованного военного дела, позволявшего совершать стремительные набеги на границы Римской империи, отчуждать пастбища, скот у более слабых соседей, взимать дань с земледельцев и охранять собственные кочевья.

Птолемей выделил среди пестрого этнического массива «варваров» большие племена роксоланов и аланов. Именно в это время, в период правления римских императоров Антонина Пия (138–161) и Марка Аврелия (161–180), основная масса аланов устремляется в Днестровско-Дунайское междуречье. Античные авторы говорят о них как о сильных, храбрых и «многоконных воинах». Римский историк Аммиан Марцеллин упоминает живущих возле Днестра «европейских аланов», родиной которых были кавказские степи и предгорья. Их господство в Северном Причерноморье продолжалось на протяжении двух с половиной веков, а аланское переселение считается последней сарматской миграцией на запад.