Смерть на двоих - Татьяна Смирнова

– Залп!

Четыре ствола выплюнули свинец…

Оставив убитых, раненых и контуженых швейцарцев на волю Господа Бога, все четверо рванули с места. Вперед, к заветной цели. Тем более что Рик с товарищами уже вовсю понаделал шума, отвлекая гарнизон от их группы, на которую и была возложена основная задача.

По дороге им попались всего двое слуг, которые, завидев вооруженных незнакомцев, ретировались с их пути так стремительно, что Дерек даже не успел вскинуть пистолет.

– Билл, проверь за поворотом.

– Чисто…

Еще одна лестница вниз – и они у заветной двери. Дерек на миг обернулся.

– Гарри!

Но Гарри не успел. Два мушкетера выстрелили почти одновременно. Тело Гарри еще не успело упасть, как три ствола рявкнули в ответ. Одному швейцарцу больше было не суждено топтать землю, а вот второй ловко шмыгнул за угол. Гарри упал, на его груди расплывались два бурых пятна.

– Билли угомони этого… Ирис! – Дерек зло толкнул дверь.

– Она заперта.

– Ну, слава Богу, мы успели, – выдохнул Дерек, – Роберт – ломай!

Абордажный топор тут же начал старательно трудится над дверным косяком.

Со стороны, куда убежал Билл, раздался лязг металла, потом чуть слышное ойканье и приближающиеся шаги.

– Чисто, – отрапортовал Билл, нагло солгав. Не так уж и чисто он сработал. На его плече проступила кровь…

В следующую секунду одновременно вылетела дверь и раздался взрыв.

– Ворота… – многозначительно изрек Дерек и тут же протянул руку вперед.

– Где Рик? – спросила Ирис, хватаясь за протянутую ладонь.

– Внизу у ворот.

Дальше слова были не нужны, и они, что было прыти, кинулись во двор. Дорога до спасительных ворот была чиста, как душа младенца. Наверное, все оставшиеся швейцарцы сейчас пытаются яростно отстоять ворота замка. Так или почти так думал Дерек и старался не сбавлять темпа. Вот только Ирис… она уже скинула свои неудобные туфли и теперь босыми ногами шлепала по холодным камням. Выстрелы у ворот не смолкали…

Еще одно усилие, еще рывок – и они спустились к конюшне. Парнишка-конюх метался среди животных, пытаясь их успокоить, но тщетно. Лошади, не привычные к шуму стрельбы, а тем более к грохоту разрывов, метались в загонах.

– Запрягай! – Дерек гаркнул над самым ухом паренька и, видимо, зря.

Конюх вздрогнул от испуга, на секунду замер, а затем кинулся со всех ног прочь из этого ада.

Впрочем, команда подавалась вовсе не ему. Билл и Роберт принялись за дело. Свою четверку они быстро успокоили и начали впрягать их в карету. Дерек незамедлительно устроил Ирис внутри экипажа и велел ни при каких обстоятельствах не высовываться наружу.

– Как закончите – выводите! – Дерек отдал последнее распоряжение и с двумя пистолетами в руках вышел во двор.

За телегой и какими-то бочками засело трое швейцарцев с мушкетами, они-то и стали первыми жертвами помощника капитана Рика.

В азарте боя те его не заметили, и Дерек почти в упор разрядил пистолеты двоим в спины. Третий развернулся и тут же получил рукояткой по голове.

– Эй! Как успехи?! – услышал он голос капитана.

– Птичка в клетке! Вижу двоих справа от вас!

Следом раздались два хлопка, все же барабанные пистолеты Рика дают значительно меньше шума…

Дерек уже видел, что ворота были гостеприимно распахнуты, вернее, разбиты мощным зарядом. И это не могло не радовать. Огорчало другое, капитан остался один. Ребята погибли… Точный выстрел – и во двор, с галереи упало тело солдата. А потом все смолкло, и наступила пьянящая тишина. То ли у швейцарцев кончился порох, то ли закончились сами швейцарцы. Гадание было прервано диким гиканьем Билла, который, грозно восседая на месте кучера, выгонял карету во двор.

– Карета подана, господа, – это уже съязвил Роберт с высоты седла, а на поводу у него была еще одна прекрасная каурая кобыла. Джеймс, все еще опасливо поглядывая по сторонам, бегом достиг кареты.

Дерек услужливо открыл дверцу перед Риком.

– Да пусть семья воссоединится, – он улыбнулся лишь краешком губ.

– Ирис! – Рик был уже внутри и крепко обнял супругу.

– Джей… Яша…

Дерек не понял, или решил, что не расслышал. Он вскинул себя в седло и махнул рукой. Билл повторил свой дикий свист, и хлыст, смачно пропев в воздухе, придал лошадям нужное ускорение.

* * *

Джованна старалась плотнее закутаться в плащ. Ее знобило, и она уже в который раз принималась размышлять, что это: утренняя промозглая сырость, волнение или… или она все же заболела. Если это так, то ей нельзя уходить, чтобы не разносить заразу дальше. Но Ухо уже все, кажется, решил, и спорить с ним было бесполезно. Мысли плавно перетекли на персону спутника, и Джованна почувствовала, как согревается. Даже жарко стало. Как это могло случиться? Они же оба давали обет. Нерушимый. Девять кругов ада… Но там, в маленькой комнатке, пропахшей ладаном и безнадежностью, когда смерть вдруг оказалась так близко, девять кругов ада показались ничтожной ценой за возможность согреть друг друга и хотя бы ненадолго забыть о том, что творится за тонкими стенами.

Он пришел. Пришел за ней. Не за солдатом ордена и не за тайной письма – Лоренцо даже ни разу не спросил ни о письме, ни об Этьенне. Он пришел за своей женщиной. Вот так просто.

Ухо возник внезапно, его манера передвигаться совершенно бесшумно всегда пугала и восхищала Джованну. Сама она так не умела, хотя была намного легче.

– О чем задумалась? – спросил он вполголоса. – Или ты просто дремлешь сидя? Ну, так просыпайся уже, пора.

Джованна встрепенулась.

– Ты нашел способ выбраться отсюда?

– Чтобы я – да не нашел? За кого ты меня принимаешь? – Ухо забавно сморщился, чтобы не рассмеяться. Вообще, он был в подозрительно хорошем настроении с того самого момента, когда она… забыла о своем обете. – Способ есть, – продолжил Ухо, – это хорошая новость. Он тебе не понравится – это плохая новость. Другого способа нет, так что придется потерпеть – это приказ. Так что собирайся, la mia anima[23]. С собой – только деньги. Все остальное: платья, лошадь – придется бросить.

– Письма у меня нет, – все-таки сказала Джованна для очистки совести.

– Догадываюсь, – кивнул Ухо, – его утащил этот хорек?

– Нет. – Женщина покачала головой, пряча за корсаж небольшой, изрядно похудевший кошелек. – Его вообще не было ни в шляпе, ни в сумке.

– Хм… Тогда где же? – на мгновение Ухо даже притормозил.

– Я догадалась, – спокойно объявила она, проходя вперед, – помнишь, я искала письмо в камзоле курьера? Так вот, все швы были вспороты грубо, мужской рукой. Его почти рвали на части и явно очень торопились. Или очень нервничали.